Заслон. Анатолий Мусатов
народ культурный и образованный. Правда, они пошли на нас войной, но то дело политическое. Простого народа это не должно касаться. Народ как жил при ком угодно, кормил сам себя, так и будет жить дальше.
Говорил тут приезжий партийный начальник на собрании, что, мол, фашисты жгут всё, рушат и истребляют наш народ, дескать, потому, что мы русские. Они ненавидят нас за то, что мы живем свободно и счастливо, строим коммунизм. Но он-то придерживается другого мнения. Всякие власти испокон веков воевали за свое место, почему и случилась эта война. Правда, люду жить стало не в пример лучше при нынешней, но ему и до неё жилось хорошо. Была бы голова да руки работящие, а остальное в жизни придет…
Заметив стоящего невдалеке Мефодия, Силыч оборвал свои размышления и потихоньку пробрался к соседу:
– Слушай, Кирилыч, у тебя случаем, табачком не разживусь? Свой, понимаешь ли, в спешке дома забыл, вот и страдаю. Эти нехристи не дали даже одеться как следует.
Мефодий молча вытащил кисет. Силыч, мастеря самокрутку, продолжал:
– Как ты думаешь, на кой ляд мы им спонадобились в такую рань? Второй, поди, час месим этот лужок, а всё непонятно к чему?! И ведь хоть бы что объяснили, проклятущие! Ох, не к добру это. Ты чтой-то молчишь, али тебя это не касается?
– Да потому молчу, что понимаю, – страху они на нас нагнать хотят. Воюем мы с ними али нет? Новый порядок, – новая метла, разумеешь? − едко бросил Мефодий.
– Разуметь-то разумею, только не легшее мне от этого, да и им, – повел головой Силыч, – тоже. Таперича неча нам от них добра ждать. Намедни двое наших солдат из окружения пробирались. Немцев положили видимо-невидимо, вот они и злы сейчас, как кобели цепные. Слыхал, что в Мешково натворили? Троих партизан прямо на площади при всем народе повесили. Бабы сказывали, – мучали их сильно перед этим…
– Бабы сказывали, бабы сказывали! – в сердцах сплюнул Мефодий – балаболки, пустомели! От них ещё не того наслухаисься…
– Да ты погоди, погоди! Я-то к чему речь веду. Нас не затем ли сюда собрали, а? Твои-то тоже, кажись, в партизанах! А как, доведись, их изловили да казнь сейчас устроят?
Мефодий медленно поднял глаза на Силыча:
– Ну, вот что, Мирон… изловить можно только вора, а мои ребята на этой земле хозяева. А ежели ты ещё где-нибудь станешь об этом говорить, я тебя своими руками… не пожалею…
Было в голосе и во взгляде Мефодия что-то такое, отчего Силыч поспешно сказал:
– Ну что ты, Мефодий, я ведь ничего… я так…
В начале улицы послышался шум моторов. Из-за поворота выползала колонна, из пяти-шести мотоциклистов, легкового автомобиля и бронетранспортера. Разбрызгивая по сторонам грязь, мотоциклисты подкатили к крыльцу. С одного проворно соскочил офицер в чине обер-лейтенанта. Придерживая руками полы шинели, он бегом скрылся в здании школы. Солдаты из охранения, сбросив оцепенение, стали сгонять людей в плотную толпу.
Через минуту к школе подкатил автомобиль в сопровождении бронетранспортера. Оттуда тотчас же показался человек. Торопясь, он обежал