Я – сексуальная рабыня. Мила Хард
не понимала, за что мне такое наказание?
Может быть, я бы и расплакалась. Точно бы расплакалась. Однако в этот момент в дверь вонзился ключ, с металлическим звоном завертелся в скважине. Шестое чувство подсказало, что это за мной.
Дверь распахнулась. В комнату-камеру вошли двое – те двое, кто недавно принёс еду. Оба моментально нашли меня взглядом. Собственно это не представляло трудности. Мужчины одновременно ухмыльнулись, отчего по моей груди пополз липкий страх, который тут же опустился в живот, перебрался в бёдра, спустился до ступней. В этот момент я заметила, что в камере повисла тишина. Окинул быстрым взглядом девушек – все глядели на меня. В их глазах я без труда прочитала любопытство, а у некоторых даже злорадство.
Мужчины двинулись ко мне. Я сделала шаг назад и упёрлась в койку. Могла побежать влево, но это дало бы отсрочку лишь на пару-тройку секунд. Куда бежать из камеры?
Тот, что наливал еду по мискам, что-то произнёс. Неужели он думал, что я его понимаю?
– Не подходите! – выставила я перед собой руки. – Моргала выцарапаю!
А уже в следующий миг эти двое меня скрутили так, что мне оставалось лишь приплясывать на носочках и повизгивать от боли. Даже не представляю, как у них это получилось так быстро и так профессионально. Вероятно, всему виной большой опыт. Кто-то из них хлопнул меня по попе. Кожу ожгло огнём, отчего я дёрнулась и доставила себе ещё большую боль в вывернутых суставах рук.
– Отпустите, уроды! – закричала я. – Мне больно! Отпустите!
Конечно, никто и не подумал меня отпускать. Вместо этого заставили выйти из камеры в таком, согнутом положении.
Меня куда-то повели. Куда? В тот момент меня это мало интересовало. Я шла на цыпочках, с вывернутыми руками, с выступившими на глаза от боли слезами.
– Отпустите, уроды! – голосила я. – Мне больно! Отпустите!
Шли мы по коридорам какого-то обшарпанного здания не более двух минут. Скорее, даже меньше. Однако эти две минуты растянулись для меня в семь часов! Передо мной несколько раз открывали двери. Мне уже начало казаться, что эта экзекуция не закончится никогда. Начало казаться, что руки вот-вот выйдут из суставов, и понадобится врачебная помощь. А где-то на краю сознания быстро росла паника, что ещё немного и руки вообще сломаются, и тогда я останусь калекой на всю жизнь.
Ничего подобного не произошло. В какой-то момент меня отпустили. Я сумела выпрямиться. Рук я уже не чувствовала. Кровь начала приливать к конечностям, отчего в пальцах закололо.
Невольно осмотрелась. Меня привели в продолговатую комнату. В одной из длинных стен было пробито множество дырок, размером чуть больше моей головы. К каждой из дырок была приделана деревянная койка с тремя металлическими зажимами. Назначения комнаты я не поняла. Впрочем, ненадолго…
Мужчины схватили меня за шею и заставили опуститься на одну из деревянных лежанок. Лицом вверх. Причём мои ноги, до самой талии, оказались в дырке. Удивительно, но я туда пролезла! Не успела я что-либо понять, как на моей шее захлопнулся