Семь смертей доктора Марка. Leon Rain
а они ещё маленькие, вы же видите, так бы я ни за что вас тревожить не стала. А вещей много потому, что в Москву мы, наверное, уже не вернёмся. Да мне всё равно, где жить, лишь бы мужа отпустили. Там же разберутся, да? У нас же всё по закону, правда? Его же отпустят?
– Ну конечно же, разберутся! Разве наши органы будут держать в заключении невиновного? Вы не волнуйтесь, если он невиновен, то его обязательно отпустят. А как он вас найдёт? Вы кому-то сообщили, куда поехали?
– Нет. Родителей у него нет, умерли, а остальные родственники мне даже дверь не открыли. А у меня еды для детей совсем не было. Я даже не хочу вспоминать те несколько дней. Может быть, тётя мужа потом им напишет. Я уверена, слышите, уверена, мой муж ни в чём не виноват! Таких, как он, ещё поискать нужно! Вы даже не представляете, что это за человек!
– Ну вот, гражданочка, и извозчик! Давайте мы вам погрузить поможем. Прощевайте. Ждите мужа. Если невиновен, то обязательно вернётся. И верьте, пожалуйста, в советскую власть.
Марк смотрел вслед отъезжающей бричке. Вот так вот помогаешь незнакомому человеку и поди знай, что у него происходит. А сколько было отчаяния и недоверия в её глазах, когда дядя упомянул советскую власть. Неужели ошибка, произошедшая с её мужем, могла так озлобить эту молодую женщину? Ведь сама же говорила, что выросла в детдоме. Не сама же она росла, кто о ней заботился-то, кроме советской власти?
– Марик! Заснул, что ли? Запрыгивай!
Марк запрыгнул в бричку, поставил в ногах чемоданчик и стал наблюдать за непривычным пейзажем вокруг. Дома, в отличие от Ленинграда, где кварталы прерывались каналами, здесь тянулись длинной чередой и были не такими ухоженными, как в северной столице. Люди, сразу видно, одеты по-другому. Да и сам дядя одет довольно просто, хотя должность у него для своих лет вполне солидная – директор автомобильного института. Звал к себе в институт, туда бы он Марка без особых проблем пристроил, но нет у Марка такой уж большой тяги к автомобильной технике. Если б можно было купить себе авто, такое, как в тех смешных иностранных фильмах, которые он крутил в своей кинобудке, то тогда другое дело, а так – не его это. Конечно же, мы рождены, чтоб сказку сделать былью, преодолеть пространство и простор, но тяги к технике (дальше увлечения работой киномеханика) он не испытывал. Крутить кино – милое дело! Зарядил бобину, перемотал просмотренную и сиди себе, отдыхай. Он так на работе к экзаменам и готовился: зарядит новую часть – и снова в книги. Несколько раз не запустил так вовремя следующую часть. Что только ему из зала не кричали. Сапожник – это самое безобидное из всего, что он услышал. Он даже не раз представлял, как из него варят мыло – так красочно рабочая интеллигенция расписывала этот процесс из зала. Но зато зарплату какую-никакую имел и фильмы все новые пересмотрел и художественные, и документальные. Совсем недавно начали приходить документальные фильмы о гражданской войне в Испании. Симпатии всех советских людей были на стороне республиканцев. Да и как могло быть иначе, не поддерживать же режим Франко, угнетающий рабочий класс и крестьян? Какие красивые, воодушевлённые