Звездная река. Гай Гэвриел Кей
как мечи.
– Я еще стану бандитом! – кричал он (и написал об этом брату, подшучивая над собой). – Я заставлю вспомнить о молодом Сыма Цяне!
Сын смеялся. Это было хорошо.
«Интересно, – думал Лу Чэнь, – как часто люди вспоминают именно о времени Девятой династии?» Словно на всех осталась отметина (шрам? унижение?) после процветания, которого они достигли четыреста лет назад.
Сыма Цянь, один из величайших поэтов, жил (большую часть жизни) до восстания. Пропастью мира назвал другой поэт последовавшую затем гражданскую войну. «Мир, – думал Лу Чэнь, сосланный на остров Линчжоу, – все время бросает тебе вызов, заставляет преодолевать пропасти или отвесные горные вершины».
Он пытался придумать, как уговорить Ма уехать. Это ведь его сослали. Опала отца может погубить жизнь детей, но бывали случаи, когда они поднимались снова, когда проходило время и ситуация при дворе менялась.
Проблема в том, что он был уверен: мальчик не уедет. Во-первых, он уже не мальчик. Лу Ма достиг возраста, когда надо сдавать экзамены на степень цзиньши (теперь ему это не позволят), и, конечно, мог сам принимать решения. Он никогда не стал бы противиться прямому приказу своего отца, но Чэнь не был готов вот так разбить его сердце, приказав уехать.
Он помнил, как ездил в столицу со своим отцом (давно умершим, которого ему очень не хватало) и с братом. Ему было двадцать три года. Трехмесячное путешествие в Ханьцзинь, чтобы подготовиться и сдать экзамены. Он стал первым в тот год; Чао, который был на два года младше, – третьим. Такие результаты запускают тебя в жизнь, как стрелу, – и ты иногда приземляешься в странных местах. Стрелы могут лететь не туда.
«Настало время, – думал он, лежа в постели, – когда годы, которые ты прожил, и твои воспоминания, уходят в прошлое гораздо дальше, чем годы, которые можно вообразить впереди».
Он полежал еще немного, думая о покойной жене, и о еще живой, и о женщине, которую когда-то любил. Здесь жила девушка, которая обслуживала их хижину. Он не спал с ней. Спал его сын, когда Чэнь уходил к священникам в храм. Так лучше. Его мысли перенеслись к другой девушке, той, которую он встретил в доме Вэньгао в Еньлине. Во время его последнего приезда туда.
Она предложила ему себя в ту весеннюю ночь во время Фестиваля пионов, стоя в коридоре у своей комнаты в луче света. Он вспоминал тот момент (яркое воспоминание!), ее юность. Он понимал тогда, что она делает. Его озарило, словно светом лампы.
Он поклонился ей и покачал головой.
– Примите мою вечную благодарность, – произнес он. – Но я не могу принять такой дар.
Теперь она, должно быть, уже давно замужем, несколько лет. Возможно, у нее есть дети. Она предложила ему свою невинность в ту ночь, охваченная горем, чтобы прибавить ему сил на время ужасного путешествия, и на Линчжоу.
Она была удивительно умной, как вспоминал Чэнь, для такого молодого человека. Даже не говоря о том, что была женщиной, девушкой. В конце концов, он и раньше встречал умных женщин.
Слишком большой