Разбитые в дребезги никогда не смеются. Елизавета Максимовна Соловьева
Сегодня еще должен зайти Брэд. Что-то там по делам университета. – Мои глаза машинально опустились, видимо, ища поддержки у пола. А наконечник на груди стал невыносимо тяжелым и заставлял тело складываться еще больше, прожигая сталью кожу на груди. Джон поднялся и протянул мне руку.
– Приятно познакомиться, молодой человек. Ладно, Гарри, я пойду к себе, не буду вам мешать. – Мне пришлось натянуть улыбку и держать ее до тех пор, пока Джон не вышел из кабинета.
– Мы с ним вместе учились, – Лицо отца сияло от счастья, видимо этот человек и вправду хорош в своем деле. – Думаю, он тебе понравится. – Сказал он с огромной улыбкой на лице.
– Сомневаюсь. – Отрезал я.
Он подошел к шкафу, стоящему у окна и, порывшись в черном, сшитом на заказ пиджаке, достал большую связку ключей. Она всегда очень громко гремела, если отцу приходилось куда-то бежать или же когда эта груда падала на пол.
– Постарайся не забывать свой комплект дома, я не всегда буду свободен, Эш. – Он протянул мне связку после того, как снял с нее несколько ключей от кабинетов.
– Хорошо, пап, спасибо. – Я положил их в карман брюк и медленно занял еще не остывший стул. – У тебя операция сейчас по плану?
– Да, ничего сложного. В операционной пока что готовятся, но мне надо забежать еще кое-куда по пути.
– Понятно, тогда не буду отвлекать. – Сказал я, поднявшись. – До встречи дома.
Его слегка печальный взгляд ненадолго задержался на побитом асфальтом лице, после чего он улыбнулся, а я вышел из кабинета, направляясь обратно к лифту. Мой слух уловил два спорящих между собой голоса вдалеке. И, к моему большому сожалению и к смерти надежды на нормальное существование без неловких встреч, один из этих голосов принадлежал Джону. В голове даже появилась мысль спуститься по лестнице, всего лишь четыре этажа… Но жалость к мышцам и самому себе одержала верх над нежеланием общаться с этим человеком, и я, не останавливаясь, пошел дальше.
За углом лицом ко мне стоял Джон, уже снизив громкость своего голоса и перейдя на общепринятую манеру общения. Его глаза снова окинули мое побитое тело, а уголок его рта слегка приподнялся
– Что же вы на лифте катаетесь? Организм молодой, а в клинике всего четыре этажа.
– Встречный вопрос, Джон. – Он усмехнулся и скрестил руки на груди. Двери лифта открылись, и мы зашли втроем в просторный куб с зеркалами, создающими иллюзию бесконечных реальностей.
– Машина сбила? – Его громадная фигура стояла позади меня, но наши глаза встретились в отражении зеркала.
– И как это вы догадались? – Джон еще раз усмехнулся и переглянулся с неврологом, будто бы мысленно говоря ему: «Ты посмотри какой “дерзкий”!»
Двери лифта открылись, и ноги понесли тело к главному выходу. Пройдя стойку регистрации и наспех попрощавшись с Тэсс, я вышел из клиники и набрал в легкие как можно больше свежего воздуха. По всему телу побежали резкие пульсации, которые заставили согнуться меня пополам. Когда ветер начал обволакивать