Обратная сторона Луны. Эдмонд Гамильтон
нельзя соваться в это дело вслепую, Филип, – возразил он. – Мы всё ещё не знаем о предназначении этой машины.
Глаза Крейна горели от возбуждения.
– Прислушайся к тону голоса старика… он же умоляет нас… У него есть какая-то важная цель, которой мы не понимаем!
– Филип, – заявил Мартин. – Мы не должны действовать, пока не выучимся языку того Дандора, не узнаем, где он обретается и чего хочет.
Филип Крейн заколебался. Он признал весомость доводов геолога. И всё же он разрывался между тем умоляющим, пронзительным голосом, пробирающим его до глубины души, требующим подчиниться.
– Тогда подождём немного, – наконец неохотно сказал он. – Пока не поймём.
– Зор, Крейин… Зор! – призвал пронзительный напряжённый голос из конуса.
Крейн не отрывал взгляда от этого третьего тумблера. Что произойдёт, если он его включит?
– Давайте отложим этот эксперимент до завтра, – серьёзно предложил Джон Мартин. – Нам всем нужно выспаться, отдохнуть. А завтра попробуем разгадать эту тайну.
Крейн сошёл с кристаллического диска и последовал за остальными к палаткам. Но он постоянно оглядывался, терзаемый сильнейшим импульсом вернуться.
Перед тем как улечься спать, они почти не разговаривали. Все были слишком ошеломлены грандиозностью открывшихся возможностей. Остальные смотрели на Крейна несколько стеснённо, словно тот вдруг сделался инопланетянином. Его собственные мысли метались, как ошпаренные. Перед ним открылись невероятные горизонты. А похожие на тени воспоминания накатывали, словно волны в бурную ночь! Однако сколько Крейн не пытался разобраться в их хитросплетениях, ему это так и не удалось.
Чуть позже, лёжа на койке, Филип Крейн услышал тяжёлое дыхание Фултона и геолога, когда те уснули. Но сам он лежал, глядя сквозь открытый полог палатки на звёздные небеса, на красную искорку Марса, которая сейчас только восходила над горизонтом. Эта красная крапинка мерцала словно огненный глаз, гипнотический, манящий. Взывающий к нему! В своём горячечном состоянии души он не мог больше лежать сложа руки. Крейн поднялся, бесшумно надел ботинки и зашагал сквозь звёздный свет к разбившемуся кораблю.
В тусклом свете звёзд мрачно высилась приземистая машина, смутно поблескивала платформа кристаллического диска, а красные огоньки на пульте по-прежнему горели. Не выдержав Крейн поднялся на диск и услышал по-прежнему раздающийся из конуса голос Дандора.
– Крейин! Зор… зор… зор…
Голос казался усталым, измотанным и хриплым от переполнявших его эмоций; упав почти до надрывного шёпота. На душе Крейна словно кошки заскребли, когда он понял, что всё это время пожилой Дандор, должно быть, взывал к нему, умолял.
– Я не могу сделать того, чего ты хочешь, – произнёс в конус несчастным тоном Крейн, зная, что понять его не смогут. – Мне не позволят.
Через несколько минут вернулся голос Дандора, более громкий, дрожащий, умоляющий.
– Зор, Крейин! Роп Таркол… зор роп Таркол!
Таркол! Почему от этого