Шизо и Зоо. J.Denole
под жителей на земле, что даже простые деревья, на которых уже нет веток, не дают каким-то естественным образом обламывать свои сучья до конца, обеспечивая ступеньки наверх тем, кто желает подняться на лесной небоскрёб, поглядеть на свой дом – лес – сверху, насладиться просторами свободы. Не то, что человек, сидит, как дурак, в квартире или доме. Разве это интересно?
И вот я брёл за моим отцом-человеком. Таким мешковатым, сзади походившим на грушу. Не хочу быть спойлером, но я примерно знал, куда он направился, отчего мне было его ещё больше жаль. Через пару километров, мы дошли до перекрёстка, мне пришлось дать крюк, чтобы выйти на ту улицу, куда направлялся отец, и перейти две зебры. На рассвете тусклые лампы на улицах красных фонарей защищали шлюх от полного уродства, придавали более или менее товарный вид. Мне захотелось трахаться. Правда, я ещё ни разу этого не делал, но уже хотелось. Мастурбировал я везде. За столом, пока ел, если никого не было, вернее, никто не кушал в кухне; в ванной, в туалете, прямо при маме в кровати, и даже сейчас иду и дрочу. Он всегда твёрдый, я держу его в кармане как поручень в автобусе, кажется, если я его отпущу, тут же упаду. Мама говорила: единственное, что точно досталось мне не от папы, то бишь, моих родственников, так это член. И когда я умру, его наверняка поместят в фаллологический музей, как доказательство того, что у человека есть полноценная пятая конечность.
– Putain de merde, – выругался я, увидев неадекватные действия отца.
Папа шустро перепрыгнул через ограждение и попал во внутренний дворик, где окно, в которое он хотел посмотреть, было заклеено чёрной, по всей вероятности, тонированной, плёнкой. В углу окна был маленький просвет, через который можно было посмотреть внутрь, – плёнка на стекле облезла или её оборвали. Отец припал к стеклу, как к окулярам бинокля – чуть не вплотную прижавшись лицом. Что он там видел, не знаю. Знаю только то, что окно это выходило на стойку бара, возле которой мы частенько находили маму. Она выходила оттуда с деньгами, размахивая у отца перед носом, гордясь тем, что за вечер может заработать столько же, сколько тот за неделю. За такое она, конечно, получала свою пощёчину, но к ним она уже давно привыкла. Ведь он никогда не шёл дальше, не избивал её, хотя я бы на его месте давно отпинал бы её ногами. Со временем у неё даже получалось подставлять лицо так, что ей было вовсе не больно. Ну что, картина была понятна. Отец пытался несколько раз безуспешно набрать её на мобильный, но – увы. Решительным шагом он прошёл в бар, ни минуты не мешкая, вытащил своё мясо на улицу. Со стороны казалось, что чувак вышел просто с резиновой куклой в руках. Агнешка была настолько ненастоящей на вид, игрушечной, что ли…
– Пьер-Алан! Отпусти меня, моральный урод!
– Кто бы говорил! Ты опять за своё? За старое? Говорят же, бывших проституток не бывает!
– Это про наркоманов такое говорят!
– Заткнись, Нешка, или я тебя огрею! Становись на ноги и иди молча домой, сын там один.
– Я за него не беспокоюсь, честно!
– Я