За три мгновения до свободы. Том 1. Андрей Эпп
вам брошенные палки.
– Хорошо, Бен. Я вас услышал. Я думаю, мы найдем решение.
И решение было найдено. На самом верхнем ярусе восточной башни одна из бойниц, обращенных к морю, была расширена до такой степени, что превратилась в довольно широкий проход, куда свободно могли пройти два человека одновременно. Проходить, правда, было некуда. Дверь вела в никуда. Могло показаться, что в башне сделали выход на балкон, а сам балкон пристроить забыли. Вместо него была пропасть с узкой, не больше двух метров шириной полоской скал внизу, резко обрывавшихся и отвесно уходивших в море.
Вместо балкона с внешней стороны к выходу пристроили деревянный помост в несколько метров длиной. Он крепился на мощные наклонные балки, словно выросшие из стены уровнем ниже и упиравшиеся в помост где-то ближе к его середине. Со стороны это выглядело так, будто башня вытянула руку, указывая куда-то вдаль на восток.
Предназначение этого помоста было одно – он должен был стать местом, с которого почившим в Крепости узникам предстояло отправляться в свой последний путь. Морской пучине суждено было принять в свои холодные объятия бренные тела невольников и навсегда упокоить их в своих глубинах.
Здесь же предполагалось приводить в исполнение смертные приговоры.
Идея с помостом, предложенная Блойдом, была со скрипом в сердце принята Торном. Комендант же и определил ему быть на восточной башне. Сложно сказать, что здесь сыграло решающую роль. Возможно то, что восточная башня, имевшая когда-то в своем основании большой оружейный склад, была оборудована канатным подъемником для доставки боеприпасов на верхние ярусы. Этот подъемник мог быть использован для облегчения доставки тел к помосту. А может быть, просто комендант Торн где-то в глубине души был неисправимым романтиком. «Уж если тебе суждено получить пулю в затылок, – рассуждал Бен, – так уж лучше пусть твои глаза в этот миг наслаждаются рождением нового дня».
Вид с помоста в утренние рассветные часы был действительно восхитительным. Стоящему у выхода из башни чудилось, будто помост не кончается внезапно в унылой пустоте над морем, а уходит прямо в небо, в розовую рассветную даль. Чуть позже это место, где одинаково чудовищным образом суждено будет оборваться сотням и тысячам таких разных человеческих судеб, с чьей-то легкой руки станут называть не иначе как «Место, где встречают рассвет», а выражение «Ушел встречать рассвет» станет означать, что приговор приведен в исполнение. Выбирать для этого станут исключительно ранние рассветные часы. Видимо, тоже из романтизма.
Свой последний день в Крепости перед отплытием на Большую землю Блойд тоже встретил на помосте. Весь острог еще спал. По сути, он еще и не стал острогом, а только готовился к этому. Будь Крепость живым организмом, она бы, несомненно, тоже не спала эту ночь. Она бы непременно испытывала трепет от предстоящей новой для себя роли, трепет невесты накануне свадьбы или юноши перед началом ритуала инициации. Что готовит эта новая, неизвестная пока еще жизнь?