Противостояние. Александр Афанасьев
таких как ВСЕН-Евробанк и Московский народный банк, с ведома и одобрения хозяйственного управления ЦК КПСС создается сеть подставных фирм, в которые закачиваются огромные деньги и ценности – бриллианты, валюта, драгметаллы. Генеральный секретарь часть рабочих материалов получает, минуя Общий отдел ЦК КПСС без регистрации.
– Почему никто ничего не делает? – на сей раз спокойно спросил Кастро.
Генерал снова помолчал
– Не все так просто. Есть еще одна организация, которая судя по всему, полностью или частично поддерживает новый курс. И называется она… КГБ СССР.
В душноватой комнате повисло тяжелое молчание. Прервать его решился Хонеккер.
– Владимир Дмитриевич… Вы прекрасно осведомлены о складывающейся ситуации. Документы, которые привез вам товарищ Кастро – копии, можете забрать их и распорядиться по своему усмотрению. Я не буду спрашивать у вас, что вы намерены делать дальше. Я спрошу – можем ли мы чем-либо помочь честным людям, еще оставшимся в армии, спецслужбах и политическом руководстве вашей страны.
– Можете.
– Что мы должны делать?
– Для начала – держать все сказанное здесь и вообще – все вам известное в глубочайшей тайне. Не ведите никаких записей, не оформляйте письменно никаких решений. Готовьтесь к самому худшему – не буду вас излишне обнадеживать. И… будьте готовы. Связь будем поддерживать через Гюнтера, канал я обговорю непосредственно с ним.
Хонеккер встал, протянул руку мужественному и честному советскому генералу, разведчику. То же самое сделал и Кастро…
* * *
Когда генерал вышел из квартиры, за ним закрылась дверь, Кастро обеспокоенно посмотрел на Хонеккера.
– Вы ему доверяете?
Хонеккер с силой провел руками по лицу.
– Нет. Черт возьми нет, хотя бы и хотелось. До чего же мы все докатились! До чего же мы все докатились…
Кастро не мог до конца понять Хонеккера и то, что творилось у него сейчас в душе – ведь все то, что происходило в Европе в двадцатом столетии, почти не касалось Кубы. Куба – до революции – была просто американским игорным домом и американским борделем, управляемым продажными и марионеточными диктаторами. Там не было и близко того, что было в Европе – фашизм, социализм. Кастро не мог знать, как в сороковые, когда шла мировая война, подпольщики в пораженных коричневой чумой странах жили сообщения советского Совинформбюро, как молились на имя Сталина, как ждали освобождения. Как тяжело поднимались после войны, как тяжело давался выбор пути развития. Как из руин поднимались города, как на месте пустырей возникали дымящие трубами заводы. Тем, кто сейчас проклинает казарменный социализм, стоило бы побывать в те годы в разрушенных войной странах – и посмотреть на них же лет через двадцать. А потом – и судить своих отцов и дедов.
– Что будем делать? – сухо спросил Рауль Кастро замершего в кресле Хонеккера
– Делать… Готовиться. Время пока ещё есть. Хотя и немного…