Садовое кольцо – 2. Прогулки по старой Москве. Алексей Митрофанов
в Москве. Вся жизнь как-то вдруг менялась. В доме царило приподнятое настроение. Сразу становилось шумно и оживленно. Без конца звонил телефон, и Василий – китаец, служащий Федора Ивановича, носивший в ту пору длинную косу, – ловко скользя по паркету, то и дело выходил на парадное открывать дверь званым и незваным гостям.
А гостей было много. Это были все те же закадычные друзья Федора Ивановича – главным образом художники, литераторы, режиссеры и совсем случайно кто-либо из чиновников или купцов.
Отец вставал поздно, так как обычно ложился в три-четыре часа утра. После спектаклей или концертов он в большинстве случаев уезжал куда-нибудь в гости или в компании друзей отправлялся посидеть в ресторане «Эрмитаж» или «Метрополь».
Я любила утром зайти к отцу в комнату, отдернуть занавески и взглянуть на него; а он, щурясь и потягиваясь, улыбался мне, а затем начинал распеваться сначала на пианиссимо, а потом, вздохнув полной грудью, пробовал голос в полную силу.
Если голос звучит хорошо, то и настроение хорошее. Василий приносит ему утренний чай. В комнату вбегает любимый бульдог отца – «Булька», неся во рту газету, чему научил его китаец Василий.
Выпив чай, просмотрев газету, поиграв с Булькой и поговорив с ним на каком-то особом «собачьем языке», отец вставал и принимал душ; но сразу не одевался, а долго еще расхаживал в длинном шелковом халате, делавшем его и без того высокую фигуру еще выше. На ноги он неизменно надевал «мефистофельские» туфли из красного сукна с острыми, загнутыми кверху носами – он их принес из театра и носил вместо комнатных…
Из белого зала, где стоял рояль, стеклянная дверь вела на террасу, выходившую в полисадник. В палисаднике рос каштан, окруженный тополями, дальше густые кусты жасмина, боярышника и сирени.
Весной дверь на террасу была открыта. Стоило отцу запеть и вдохнуть в себя воздух, как пух с тополей влетал в рот, и отец начинал ворчать: «Черт знает, что это за деревья – тополя, то ли дело каштан, посмотри, как он благороден и как чудно цветет»».
Федор Иванович предпочитал жить так называемым открытым домом – тут вместе и порознь бывали Максим Горький, Александр Куприн, Сергей Рахманинов, Валентин Серов, Мария Ермолова, Леонид Андреев, Константин Коровин, Валентин Поленов, братья Виктор и Аполлинарий Васнецовы.
Его дочь вспоминала: «Отец любил людей, поэтому наш дом был полон гостями. Приходили запросто: сидели либо в комнате отца, либо в столовой. Беседы начинались обычно с политики, искусства и заканчивались шутками и анекдотами. Здесь царил Коровин, неподражаемый мастер рассказа. Нередко и Федор Иванович увлекал всех забавными историями.
Если Федор Иванович не спешил на репетицию, то переходили в бильярдную. Тут и я принимала посильное участие в игре, выполняя роль «маркера», что давало мне возможность, несмотря на протесты матери, быть среди «больших». Отец играл на бильярде хорошо, но случалось и проигрывал. Тогда