Русский модернизм и его наследие. Коллективная монография в честь 70-летия Н. А. Богомолова. Группа авторов
новое?
Меня все интересует судьба Твоего рассказа193; еще ничего о нем Тебе неизвестно?
Сейчас я очень плохо себя чувствую и хожу злой при злой <так!>, меня даже здесь все начинают бояться. Развлечений здесь, в Келломяках, абсолютно никаких, знакомых тоже никого нет, в общем, прямо таки трагично. Пиши, милуся, что Ты поделываешь, как проводишь время, напиши, что делает Михаил Ал<ексеевич>.
Послушай, Ты читал Оскара «Пастор <так!> и служка»194?
Я нигде не могу достать его.
Милый, у меня к Тебе есть приогромная <так!> просьба: если есть у Тебя Гнев Диониса195, и если он Тебе не нужен, то не можешь ли переслать его <зачеркнуто: зак> бандеролью? Я Тебе пришлю марками стоимость пересылки. Если это Тебя не затруднит, то я очень буду благодарен.
Отвечай возможно скорее. Жду Твоего письма.
Всего милого пока. Целую и целую. Любящий Тебя Твой
P. S. Привет сердечный Михаилу Алексеевичу
В число ближайших Кузмину людей входила Анна Радлова196, вследствие этого и Юр. Юркун стал частью ее круга.
В альбоме Анны Радловой197 он поместил два своих рисунка (л. 7 и л. 8). Рисунок на л. 7 сопровождается подписью:
С нежностью и любовью
Дорогой Анне Дмитриевне
Радловой
Юр. Юркун
1929 г.
26 Декабря
В мае 1921 года Юркун записал в альбом:
В дни всевозможных революций и анархического произвола, самоуправлений и самоутверждений Вы пришли тем не менее самым из законнейших поэтов-творцов.
Вас узнали, услышали и Вам обрадовались те, для которых Ваш голос и подлинные творческие слова не только не были чужды, но прозвучали большой радостью.
Те, которые не затерялись и не растеряли сами своей души, не помрачились веры, глаз и слуха, будут и впредь с благодарностью и трепетом внимать Вам.
А до остальных какое дело Вам, раз они трупы?
Под этой записью А. Радлова вклеила фотографию Юркуна, более позднюю, чем запись, – 1934 года200.
В этом страстном обращении Юркуна к А. Радловой очевидны текстовые параллели со статьей М. Кузмина «Голос поэта»201, по поводу вышедшей в конце 1920 года книги стихов А. Радловой «Корабли»202. Ср.:
Юркун: «самым из законнейших поэтов» – Кузмин: «Книгой „Корабли“ А. Радлова вступила полноправно и законно в семью больших современных лириков» (145203);
Юркун: «Ваш голос» – Кузмин: «Голос поэта окреп, стал смел и гибок, значителен, не потеряв, а словно еще углубив, мужественную нежность. Кстати, саму Радлову преследует этот густой, тревожный голос» (144; «новый» голос А. Радловой вообще лейтмотив статьи Кузмина);
Юркун: «подлинные творческие слова не только не были чужды, но прозвучали большой радостью; с благодарностью
Первая публикация Юркуна в Санкт-Петербурге – рассказ «Ибо он знал, что делал. Литовская легенда» в журнале «Огонек» (1914. № 2 (12 января). С. 8) за подписью-факсимиле «Юр. Юркун». См. переписку М. Кузмина с редактором журнала В. А. Бонди:
Рассказ «The Priest and the Acolyte» (в русском переводе Е. Е. Бинович – «Патер и служка») написан не О. Уайльдом, а Дж. Ф. Блоксомом, с которым был связан А. Дуглас, друг и любовник Уайльда (см.: Oscar Wilde: Interviews & Recollections. Vol. 2. London, 1979. Р. 284). К моменту публикуемого письма выходил по-русски дважды: в вып. 18 «Художественной библиотеки» (
Роман Е. А. Нагродской «Гнев Диониса», вышедший в 1910 г. и к 1913 г. дважды переизданный. См. отзыв М. Кузмина о нем: «Второй женский роман (Е. Нагродской) нас неожиданно утешил. Написанный в непривычной для русской публики манере французских романов, живо и ярко, тактично и смело касаясь очень опасных и современных вопросов, он, кроме того, производит впечатление большой пережитости» (Аполлон. 1910. № 9. Паг. 2. С. 34). Просьба Ореста свидетельствует, с одной стороны, о знании обстоятельств жизни Юркуна, так как именно в июле 1913 г. Кузмин переезжает в дом Нагродских, указывая в письмах адрес «Мойка, 91» как постоянный, Юркун же часто бывает в доме. С другой стороны, именно из‐за связи с Юркуном у Кузмина происходят размолвки с Нагродской, а из‐за нее – и с самим Юркуном (см.:
См.:
Радлова А. Д. Альбом ее со стихотворениями и записями. 1914–1945 гг. (РО ИРЛИ. Р. I. Оп. 42. № 68).
Ср. запись Кузмина в дневнике от 2 мая 1921 г. о посещении Радловых на следующий день после пасхального воскресенья: «2 (14), понедельник Солнце не так ясно, но тепло и хорошо <…> Дождик под солнцем. У Радловых был Лисенков и Тяпа, потом Чудовский и Горнф[ельд]. Была пасха, кулич и заливная рыба. Читали. Дождик лил, потом прошел. Ночь тепла и прозрачна. Юр. после часа еще провожал О. Н.» (
РО ИРЛИ. Р. I. Оп. 42. № 68. Л. 46–46 об.
Обычно в разных изданиях такая же фотография с подписью «Юрий Юркун у Крестового моста в Александровском парке в Детском Селе» воспроизводится из собрания Е. А. Голлербаха (см., например: Юрий Юркун: графика из собрания Музея Анны Ахматовой в Фонтанном Доме / Сост. С. А. Бобкова. СПб., 2009. С. 22).
Цит. по: