Грамматические вольности современной поэзии, 1950-2020. Людмила Зубова

      Я усну на левом

      носом в колени

      как без памяти

      как запятой эмбрион

      и войдут с припевом

      пилигримы-калеки

      снова клянчить своё

      забивая сон

      Вижу, старый да малый, пастухи костерок разжигают,

      Существительный хворост с одного возжигают глагола,

      И томит мое сердце и взгляд разжижает,

      оползая с холмов, горбуновая тень Горчакова.

      Только тайна тайн,

      перебирая воздуха ткань,

      темное серебро расстояний,

      Петропавловского графина грань,

      люблю мглу,

      гулкую под ногами глубь,

      к булочному теплу

      желтому еще льну

      А если и светить, то лишь едва, —

      летучей, эфемерной порошиной,

      И – числить этажи, сиречь – слова,

      не «богом из машины», а машиной,

      сказуемой из глотки божества.

      На плюсе шесть откроется иная

      судьба дневного сна,

      мгновения. Канал

      набухнет черным цветом.

      Непременно

      пернатая ольха,

      усвоив угол верный,

      тень липкую раскачивает зло…

      На плюсе шесть зимою

      Я говорю —

      тепло.

      Пернатый снег на молодых болотах

      дымил, ярился,

      экая забота

      в такую беломглу приводит шаг?

      В садах только наших в апреле

      Деревья растут из зеркал. —

      То, видимо, тайные щели

      Господь в этом мире сыскал.

      И так еще, видимо, можно

      На облачных лестницах петь,

      Невидимо так, осторожно

      Пернатой ступенью скрипеть.

      Всё лето мед горчит звездой полынной,

      три инока в овраге речь ведут

      о Сыне и о бездне соловьиной,

      о певчей смерти, побывавшей тут.

      Притягивает