Служить театру честно. Записки артиста Мариинского театра. А. С. Никифоров
много наград, за каждый город. Отец был в небольшом чине – старшина. Он был человек добрый, всем помогал. В свое время он работал в торговле, был заведующим крупного магазина. Во время войны его сделали начальником торговой базы. Но нам он, естественно, не мог ничего послать. Интересно, как «работали» его связи после войны. Есть такая улица – Маршала Захарова. В войну Захаров еще был генералом. Мы, помню, катались на американском Виллисе Захарова, потому что его водитель подрабатывал в продуктовом магазине у отца. У водителя была большая семья. Он то мясо рубил, то колбасы какие-нибудь грузил – отец давал ему подрабатывать. Мой отец знал лично и маршала Казакова, и Захарова. Он был членом партии. Участвовал в партийных собраниях, где присутствовали все партийцы Центрального района. И вот, после войны отца, который до этого был заведующим, сделали директором магазина на Невском проспекте, напротив гостиницы «Европейская». Помню, там были две железные лесенки, с одной и другой стороны, и два входа в магазин. Не знаю, сохранились ли эти лестницы. Отец очень много работал. Мы видели его так: он уходил в семь утра и приходил в ночь. После работы он и его друзья зачастую шли в «Европу». Он был дружен с директором Елисеевского (которого расстреляли), и много с кем еще.
После войны мы стали жить нормально. Питания наконец-то хватало. Мы снова были одной семьей. Сейчас люди стремятся получить большую квартиру, а тогда нет.
Маленькую комнату мы быстрее согревали своим теплом. Хотя мама пыталась обратить внимание отца на наш быт, на тесноту. На всю квартиру был один умывальник. Ванная в квартире имелась, но она была чем-то завалена, мы ею не пользовались. Мама говорила отцу: «Посмотри, вот шкаф уже разваливается». Отец отнекивался, предлагал найти кого-то починить. Мама просила отца похлопотать, чтобы нам на нашу семью дали отдельную комнату. Но он ничего в этом плане не делал. Самое главное, мы были сыты. И однажды мама взяла нашу маленькую сестренку Ирочку, которая родилась уже после войны, и пошла на прием на Исаакиевскую площадь к начальнику по распределению жилплощади. Никто ей не помогал, она это сделала сама. И, как тогда было принято, она положила на стол ребенка – вот, мол, я Вам его оставляю, забирайте… Потому что жили мы все вместе в 13-метровой комнате. Вскрое после этого нам дали отдельную комнату и ситуация улучшилась.
Хочу еще добавить, что у мамы и ее брата была открытая форма туберкулеза. Как мы не заболели – это просто удивительно. Мама, когда поест, ставила свою тарелку отдельно на шкаф, чтобы мы не могли достать. Папины друзья-охотники посоветовали маме от туберкулеза барсучий жир, они ей его привозили. Мама закрывала нос и пила его. И вылечилась. А брат мамин этого не делал, он долго болел и рано умер. В пятнадцать лет он выучил азбуку Морзе и пошел в море юнгой. Еще, помню, он играл на гитаре. У нас вся семья была музыкальная – играли, пели. У деда и у бабушки были хорошие голоса. Мне, помню, нравилось слушать песню «Темная ночь».
До войны и несколько лет после мы жили на улице Петра Алексеева,