Предатель рода. Джей Кристофф
упрек и попытался забрать бутылку, но она оттолкнула его. Огонь вливался в горло, быстро заполняя пустоту внутри.
– Юкико…
– Не надо, пожалуйста, – умоляюще произнесла она, свернувшись клубком и прижав пальцы к вискам. – Дайте мне минуту. Одну минуту.
Старик молча сидел, скрестив ноги и положив руки на колени. Он казался статуей воина с катаной, перекинутой через спину. Он застыл, точно ледяной истукан, в то время как в ее голове всё бурлило.
Даже один взгляд, брошенный украдкой в Кеннинг, казался взглядом на солнце – глаза можно было сжечь. Но она чувствовала там, под этой какофонией звуков, низкий рокот Буруу, словно раскаты грома на далеком горизонте. Она потянулась к нему, направив ему легкий импульс-прикосновение, чтобы сообщить, что проснулась. Саке сделало свое дело – голову накрыла пелена из черного бархата, заглушившая шум и зной мира. Юкико чувствовала, как Буруу летит к ней и прекрасная тяжесть наполняет ее до краев, утаскивает Кеннинг в темный безмятежный уголок ее сознания, где тот затихает, пока не становится едва слышным.
Она не знала, сколько пролежала, свернувшись клубочком, как младенец, в темном амниотическом тепле. Она чуть-чуть приоткрыла глаза и увидела старика, который так и сидел на краю ее кровати, и в его глазах цвета стали явно проглядывала озабоченность. Он кашлянул один, второй раз, будто изо всех сил пытался сохранить тишину, и вытер губы костяшками пальцев. Наконец он встретился с ней взглядом.
– Что с тобой происходит, Юкико?
Его голос был серьезным и скрипучим от старости. Хриплый скрежет курильщика лотоса. Так похож на отцовский, что на мгновение ей показалось, будто она спит.
– Я не знаю. – Она покачала головой, язык онемел. – Я слышу всех. Животных. Людей. Всех и каждого. В голове.
Даичи нахмурился.
– Их мысли?
– Хай. Но только как будто все кричат… все сразу. Это оглушает.
Он погладил усы, медленно и задумчиво.
– Причина?
– Не знаю. Отец никогда мне об этом не говорил. Мне никто ничего не говорил.
– Не хочу тебя пугать, – Даичи помолчал, облизнул губы, – но я думаю, что сегодня ты устроила землетрясение.
Она смотрела на него, разинув рот и медленно моргая.
– Ты что, не помнишь, как тряслась земля? – спросил Даичи. – Деревья задрожали, словно испуганные дети, когда ты упала на колени.
– Нет, – глухо прошептала она. – Боги…
– Ты что, не можешь себя сдерживать? Контролировать?
Юкико посмотрела на Даичи мутным взглядом. После саке стало жарко, щеки покраснели, и она заставила себя закрыть глаза. Ноги дрожали. Во рту пересохло.
– Отец… Наверное, он курил лотос, чтобы заглушить Кеннинг. Алкоголь, кажется, тоже притупляет его.
– Похоже, этот путь опасен. Так ответов не найти.
– Знаю, – вздохнула она, неуклюже прикоснувшись языком к зубам. – Правда. Верю. И не хочу прятаться на дне бутылки.
– Каори рассказала мне о птицах. Которые бросались на стены твоей спальни и умирали.
– Буруу