Кого хранит память. Виталий Воротников
Обращаясь с трибуны к Л. И. Брежневу, маршал А. А. Гречко сказал: «Леонид Ильич, в своей трудной и ответственной работе помни, что мы с тобой, что ты опираешься на плечи народа, нашей партии и Советской Армии!» Эти слова Министра обороны СССР были, понятно, восприняты как предостережение всем внешним и внутренним критикам генсека.
И ещё один момент. В заключительной части доклада, где речь шла о внешнеэкономическом сотрудничестве, весьма недвусмысленно прозвучали претензии не только в адрес министерств и ведомств по поводу недостаточной активности в развитии экспорта и необходимости «учиться торговать», но и в адрес Совета Министров (сиречь Косыгина) за «допущенные разброд и слабую скоординированность работы по расширению экономических связей с зарубежьем».
Я до этого Пленума не предполагал, что Л. И. Брежнев так ревниво и даже болезненно воспринимает высокий авторитет А. Н. Косыгина в стране. Мое недоумение «осведомленные» коллеги расценили как наивность. В дальнейшем стремление Генерального секретаря ограничить влияние Алексея Николаевича становилось всё более явным. Не только Политбюро, но и Секретариат ЦК, а иногда и аппарат ЦК брали на себя функции исполнительной власти. Позже мне стало виднее, как А. Н. Косыгин, со свойственной ему твердостью, логично и доказательно защищал позиции Правительства. Но противостоять напору Л. И. Брежнева, имевшего больше сторонников в Политбюро, было непросто. Ну, а после трагического случая на Москва-реке в августе 1976 г., когда у А. Н. Косыгина произошло кровоизлияние в мозг, он, выздоровев, стал спокойнее, сдержаннее относиться к попыткам нажима, но и активность Брежнева, «заторможенного» болезнью, снизилась.
На Пленуме был рассмотрен и организационный вопрос. По предложению Л. И. Брежнева из состава Политбюро были выведены П. Е. Шелест и Г. И. Воронов, в связи с уходом на пенсию. Членами Политбюро стали Ю. В. Андропов и А. А. Громыко.
Вечером 27-го апреля, после окончания работы Пленума, группа первых секретарей обкома, я в том числе, пришли в здание ЦК на Старой площади, чтобы договориться о приеме у Л. И. Брежнева. Ему доложили, и он решил принять всех сегодня же, но не по одному, а всю группу. Нас было человек 7–8.
Леонид Ильич пребывал в приподнятом настроении, ещё не остыв от эмоций, вызванных «единодушной поддержкой» Пленумом. Стал комментировать некоторые положения доклада: «Запад стремится к экономическому сотрудничеству с СССР, предлагают льготные кредиты, с расчетом продукцией, что позволит окупить затраты за 5–7 лет (?!). И нам надо активнее использовать это».
Перевел разговор о большой личной загрузке международными делами: «Только в мае предстоят встречи с Асадом, визит в Польшу и ГДР, а затем поездка в США». Подчеркнул, что Пленум подтвердил главную роль ЦК в политической жизни страны: «Никому и никогда не отдавать ведущей роли партии! Хотя некоторые товарищи не выступили с самокритических позиций!» (Кого он имел в виду?) Тут же заявил, что отставка Г. И. Воронова