Назови мне свое имя. София Эдель
хозяйки, может, она кого-нибудь посоветует.
Закончив ужинать, я подхожу к Хайке.
– Большое спасибо, все было очень вкусно, – вежливо говорю я. – Скажите, пожалуйста, вы не знаете, где мне найти хорошего гида?
– Зачем? – спрашивает Хайке с удивлением в голосе.
– Я хочу прогуляться в вашем лесу, но мой муж боится, что я заблужусь, и настаивает на том, чтобы я шла с гидом.
– Вы вряд ли найдете здесь такого человека, – говорит Хайке, и что-то в ее голосе меня настораживает.
– Почему же?
– Мы, жители Андерленда, не ходим в этот лес. И никому не советуем.
– В каком смысле?
Хайке качает головой, берет меня за руку и заводит за угол, в приоткрытую дверцу кухни.
– Этот лес проклят.
Я удивленно молчу, а Хайке смотрит на меня, словно ждет, что я отвечу: «А, проклят? Ну тогда, конечно, простите за беспокойство».
– Что значит – проклят?
– Это плохое место. Там живет зло. Не ходите. А еще лучше – уезжайте из нашего города.
– Что?
– Уезжайте.
– Что вы имеете в виду? Я… я не понимаю.
Хайке тяжело вздыхает.
– Мы не рассказываем об этом посторонним. Но раз вы так настаиваете, я должна вас предупредить.
Все началось с Даниэля Манфилда, которого все здесь называют Сумасшедшим. Он был одержимым, или просто припадочным – сейчас уж не разберешь. Про него говорили разное: что в него вселялись бесы, и он начинал трястись и кидаться на людей, что он не человек, а… – Хайке качает головой. – Особенно после того, как он ушел жить в лес. Но все равно тогда все вздохнули свободнее. А потом стали пропадать девушки. Их тела находили у подножия Проклятой скалы. Это место и раньше обходили десятой дорогой, а уж после убийств… Город жил в страхе несколько месяцев. Сумасшедший был изобретательным. Ему удавалось похищать девушек, несмотря на все предосторожности, и это еще больше убедило людей в том, что он… не совсем человек. Его никак не могли поймать. Он устроил себе отличное логово в лесу. Люди устраивали облавы, но все было без толку. Пока он не украл свою невесту, Лору. Она сумела сбежать от него, чтобы выдать властям. Но до этого дело не дошло. Жители Андерленда его повесили. А потом сожгли, на всякий случай, – добавляет она поспешно. – Правда, это не очень-то помогло.
– В… в каком смысле «не помогло»? – переспрашиваю я растерянно.
– Его не упокоенная душа до сих пор бродит в тех местах.
– Не упокоенная душа?..
– Не упокоенная душа – это привидение, – говорит Хайке с той интонацией, с какой родители объясняют ребенку, почему нельзя совать пальцы в розетку.
– Эта… эта история – какое-то средневековье, – говорю я, наконец собравшись с мыслями. Маленький городок из пряничных домиков с сумасшедшим маньяком и судом Линча уже не кажется мне таким приятным и милым. – И что было потом? Их оправдали? Посадили?
– Кого? – в глазах Хайке недоумение.
– Ну, жителей Андерленда, которые устроили самосуд.
– Нет, – спокойно отвечает Хайке.
– Но…