Вайя. Егор Чернецов
вдоль древка леской, зацепленной крючком за гвоздик. На леске висел самодельный поплавок. Ручка удилища была украшена неаккуратными узорами, сделанными ножом и изолентой, и была затёртой. Всё свидетельствовало о том, что ею пользовались частенько, и она было большим, чем просто инструмент.
За сарайками, заглушая пение утренних птиц, громко застрекотал «пускач» трактора. Но через секунду с глухим «Птрррррыыыммм» он сменился на ровное гудение дизельного мотора.
Ивана всегда завораживало, как отец, ловко орудуя двумя руками, заводит трактор: шевелит рычажки, кувыркает бутылку с бензином, дёргает верёвку – заводилку. От этого дёргания качается весь огромный трактор. И как ровно гудит этот трактор: грязный, с пятнышками ржавчины повсюду. В котором уже нет светящих фар и пары стёкол кабины. Как крутится вентилятор, дёргаются пузырьки в разных полупрозрачных шланчиках.
Но сегодня Иван торопливо шагал к дому своего друга, неся в одной руке удилище, а в другой сетку с яблочными припасами. Около калитки Алексея уже стояла наготове его удочка, на лавке рядом стояло пустое ведёрко. Оставив свои вещи рядом, Ваня отправился искать товарища. Поднял резиновое кольцо, как бы запирающее калитку, над штакетником и проник в огород.
Друг обнаружился за сарайкой на навозной куче. Вилами всковыривал старый навоз на краю кучи, приседал, вылавливал расползающихся червей и транспортировал их в стеклянную банку.
– Думал, ты ещё спишь, и придётся идти одному, – улыбался «змеелов».
– Один бы ты только червей ловил, а не рыбу! – Ваня присел и стал помогать ловить вёртких красных создателей перегноя. Но стоило ему испачкать руки в ароматном грунте, как напарник объявил, что наживки хватит, и завернул крышку на банке.
Путь ребят лежал в противоположном от реки направлении. Они пересекли асфальтную, на которой поздоровались со знакомым дядей на ЗИЛе, проезжающим по ней. И пошли дальше по грунтовой накатанной дороге.
Дорога эта когда-то соединяла деревеньки по 5-10 домов. А сейчас деревни эти либо остались как дачи, либо отсутствовали по факту. И места брошенных деревень можно было узнать по деревьям. Они как-то отличались от дикорастущих. Были выше и раскидистей одновременно. Под и рядом с ними росли, в прошлом культурные, а сейчас одичавшие, яблони, рябины, терновник.
Дорога вилась через эти деревни и урочища, опускалась в овражки с ручьями, поднималась к вершинам – горизонтам полей. Набиравшее власть солнышко загоняло тени и туманы в глубины оврагов и чащи лесов, прогревало поля, на некоторых из которых уже начинали золотиться колоски. И ветерок играл в них, колыхая, будто волны. Среди стеблей яркими пятнышками сапфиров и бриллиантов светились цветки васильков, ромашек и других жёлтых, розовых цветков.
На влаге лужиц в колеях на дороге сидели большие группы белых бабочек. Мальчишки вбегали в эти стаи и со смехом прыгали от восторга, наблюдая, как бабочки кружатся белой метелью вокруг них.
Спустя час они добрались до большого здания заброшенной фермы. На