Афродизиак. Дана Саар
в трубку и далее идёт какой-то только им одним понятный сленг.
– Лады, передам. Не сдохни, ты мне десятку торчишь, – обрывает звонок.
– Передал тебе, что это залог за порох.
– Чего?
– За мет. Лемур никогда никого не угощает.
– Но я… Мне нужно было. Зачем… – в голову внезапно падает осознание того, какую глупость я совершила, – вы… вы не хотели со мной?
– Трахаться? – Теперь уже буря смеха захватывает всех присутствующих, – а ты так хотела? Прости, но превращать условку в уголовку не планировалось.
Рот людей широко открывался и скалился, не сдерживая в себе булькающие звуки веселой истерии. Я шагнула назад, потом ещё и наткнувшись спиной на железную балку качелей, замерла, чувствуя себя законченной идиоткой.
– Ладно, ребзя, на связи, – "олимпийка" подошёл ко мне и обхватив одной рукой за плечи, повел в сторону от собравшихся.
Остановился на краю площадки и повернул лицом к себе.
– Ты реально думала, что в тебя будут впихивать?
Стояла, словно приклеенная к месту, не в силах признать свой позор, всю тупость своих домыслов.
– Да откуда ж ты взялась, – притягивает к себе, словно жалея и сочувствуя, – пойдём.
Уводит окончательно, двигаясь в сторону дороги. Иду рядом, с каждым шагом проникаясь к этой поддержке.
– Уходи, слышишь, уезжай к чёрту, – не сбавляя темп, проговаривает парень, – зачем тебе это?
Молчу, смотря на проезжающие фары машин. Останавливаюсь и "олимпийка" тормозит следом.
– Не знаю, мне некуда идти.
В действительности ли это так или мне хотелось оправдать себя, показать, что вовсе не из-за тупости, а по стечению обстоятельств я оказалась здесь.
– Уверена? – Словно открывает моё притворство.
– Абсолютно.
– Мне нравится твой характер.
Продолжаю движение, чувствуя, что мне остро нужно поговорить с этим парнем, найти в нём себя, причину своих крушений, словно он Какой-то грёбаный проводник в этот мир. Путеводная, мать его, звезда.
– Как тебя зовут?
– Паша. Но чаще Паста, здесь не принято по имени. Это личное. Такое правило, если останешься, и тебе придумаем. Как насчёт "идиотка"?
– Эй! – Толкаю его рукой, – почему паста?
– От "паствы" пошло. Я тот ещё проповедник, в исправительной вёл семинарию. Не желаешь ли ты исповедаться, Дитя моё, – сказал нараспев зычным, низким голосом.
– Да пошёл ты, – снова толкнула, но уже мягче, осознавая дошедшее "исправительной", – ты сидел?
– Ага и лежал, но ты переходишь черту, – его рука опускается в карман и достаёт пачку сигарет.
– Прости, – мгновенно выдаю полушепотом, стараясь найти подходящие слова.
– Сколько раз пробовала фен?
– Дважды, – уже начала въезжать в этот формат завуалированных названий.
– Деньги есть? – Делает глубокую затяжку и сворачивает к подъездам.
– Дома, а что? – Спешу следом.
– Покажу тебе, что такое настоящий мет.
– О