Сказки и истории. Александр Шуйский
послышался звон, и Феликс обернулся.
К левой арке подъехал трамвай. Художница тут же бросила палитру, вскочила на ноги и побежала к передней двери. Трамвай снова оглушительно зазвенел, и о чем привратница говорила с вожатым, Феликс не расслышал, да и не старался.
Он решительно направился к вагону и заглянул ему под колеса. Колеса стояли на рельсах. Феликс дошел до конца вагона, разбрасывая листву – под трамваем виднелась блестящая, накатанная колея. Она продолжалась еще какое-то время после вагона, а потом исчезала, сливаясь с узором на темной брусчатке. Узор изображал две стежки, выложенные белыми камнями, как раз по ширине рельсов, так что невозможно было различить, где кончается камень и начинается металл. Трамвай прозвенел еще раз, вздрогнул, закрыл двери и уехал в арку ворот. Порыв ветра взбил листву под ногами, сверху свалился целый ворох свежих золотых листьев, перемешался со старыми в маленьком вихре. Когда все улеглось, Феликс снова раскидал листья. Никаких рельсов не было, только мостовая из черных и белых каменных квадратиков. Феликс распрямился. Рядом, засунув руки в карманы короткой курточки, стояла художница.
– А с трамваев ты тоже берешь плату за вход? – спросил Феликс.
– Конечно, – ответила та. – Но у тебя этого нет.
Она с интересом посмотрела на него, а потом спросила:
– Что, ты все-таки за что-то заплатил? Хотя бы деньгами?
– А как ты определяешь?
– Ну, трамвай-то ты видел. И рельсы.
– А что, если бы не заплатил, то не увидел бы?
– Вряд ли.
Феликс помолчал, покачался с носка на пятку.
– Слушай, а вот если бы… если бы я отдал тебе при входе моего зверя? Что бы я увидел в городе?
– Годзиллу, – почему-то устало ответила художница.
– Я серьезно.
– Ах, серьезно. Ладно, серьезно. Скажи-ка мне, что за выставка в галереечке сразу у моста?
– Выставка? – задумался Феликс. – Что-то я там не помню никакой выставки.
– Ну, может, музей.
– А! Музей! Там какой-то лаз под башню, и большой плакат: «Музей истории пыток». И нарисовано что-то душераздирающее. Я не пошел, уж больно несерьезно все это выглядит. Как в луна-парке.
Художница отвернулась. Ее лицо совсем скрылось за завесой волос, как за рыжей тучей.
– Не буду я тебе говорить, что бы ты увидел, – сказала она через плечо. – Я не люблю брать зверей. Но не спросить не имею права. Раньше, бывало, и детей отдавали. Не отдал – и молодец. Проехали.
Феликс снова помолчал, потом пожал плечами, пробормотал «извини», – и пошел обратно в город. Небо затянуло тучами, в деревьях промчался ветер, и Феликс подумал, что лучше ему поторопиться, если он не хочет промокнуть.
Дождь нагнал его у замка, Феликс поспешно перебежал площадь и нырнул под какую-то арку. От арки уходила вниз улица-лестница с массивными перилами ровно по середине. Феликс огляделся в поисках кафе, но, увидев вывеску книжного магазина, свернул к нему.
Магазин оказался самый обычный – пирамидка новинок, стеллажи с книгами на всех