Лютый беспредел. Сергей Майдуков
короток. Сегодня ты при каком-никаком звании, должности, льготах и зарплате, а завтра пенсионную карточку тебе в зубы и на дачу, реечки на парники набивать в растянутых штанах и майке. Закат жизни называется. Они бывают красивые, закаты. Только что потом бывает, каждому известно.
Геннадий Ильич машинально взглянул на черный прямоугольник окна и увидел там свое отражение. Он был совсем еще не седой, волосы имел густые, лицо его, размытое стеклом, выглядело почти молодым, несмотря на жесткие носогубные складки и вертикальные штрихи морщин между бровями. Под коричневым пиджаком светлела рубаха с распахнутым воротом и полосатый вязаный джемпер, поддетый для тепла: в здании до сих пор не топили, а обогревательных приборов сотрудникам полиции не полагалось.
Хотя майор смотрел на себя не без удовольствия и некоторой внутренней гордости, мол, вот я какой молодец, он пробурчал:
– Ну и рожа у тебя, Гена. Ох и рожа.
Подмигнув оторопевшему двойнику, он сел, включил компьютер и стал просматривать сводку криминальных происшествий в Терешковском районе, частью которого являлся его участок. По причине ледяного дождя ночка выдалась относительно спокойная. На подотчетной территории Геннадия Ильича вообще не приключилось ни одного преступления. Машины не угоняли, женщин в лифтах не насиловали, ларьки не грабили. Благодать! Всегда бы так.
Геннадий Ильич хотел было погонять цветные шарики на компьютерном экране, когда позвонил дежурный по району и велел ехать на рынок, там опять бандитская разборка приключилась, три пулевых ранения, одно смертельное.
Майор Карачай, вздыхая, натянул узковатый кожаный плащ и такую же черную кепку. Рядом на вешалке висел прозрачный дождевик с капюшоном, который купила ему жена, уверенная, что никакие плащи и зонтики от ливней не спасают. Дождевик вызывал неприятные ассоциации с презервативом, поэтому Геннадий Ильич его так и не надел ни разу. Сегодня его рука сама потянулась к полиэстеровой накидке. Хворать было нельзя, никак нельзя. Больничный лист мог напомнить начальству о возрасте старшего участкового инспектора Терешковского микрорайона, а это было лишним.
В задумчивости пошуршав полиэстером, он пробормотал: «Мы в полиции, а не в институте благородных девиц», – запер дверь участка, погрузился в свою видавшую виды «шкоду» и поехал на рынок.
Как уже неоднократно отмечалось, район, в котором он жил и работал, назывался Терешковским. Кто и почему назвал его именем первой советской женщины-космонавта, являлось тайной, покрытой мраком. Никаких космодромов и космических объектов в Неверске сроду не водилось. Когда-то на месте Терешковского микрорайона находился военный аэродром, но маленький, временный, просуществовавший недолго. Зато в этих местах часто и охотно расстреливали и хоронили убиенных во рвах, одинаковых, что при Сталине, что при Гитлере, что снова при Сталине. Ревнители исторической справедливости раскопали пару братских могил, сфотографировали черепа с костями,