Спасти Кремль! «Белая Гвардия, путь твой высок!». Герман Романов
власть пока утвердилась только в Берлине, Лейпциге и Мюнхене. За дальнейшее продвижение приходится платить большой кровью, а в тылу до сих пор не усмиренная Польша. И если мы сейчас не бросим на Западный фронт все резервы, то буржуазия понемногу соберет силы и сама перейдет в наступление. Уже сейчас Париж снял все ограничения по Версальскому миру и начал вооружать до зубов немцев, передавая им пушки, пулеметы и ружья в неимоверных количествах. Даже танки и те дают!
Несмотря на полночный час, возбужденная обстановка сделала свое дело – Троцкий говорил на одном дыхании, но воздуха все же не хватило, и он остановился, переводя дух.
Этой паузой сразу же воспользовался Дзержинский – с ним Лев Давыдович ехал из Варшавы в одном вагоне, и они смогли обсудить многое. Времени у них хватило с избытком, ведь дорога от Берлина до Москвы заняла целых пять дней, несмотря на то что поезд являлся литерным и шел вне всякой очереди.
– Нам не до сантиментов, революцию в перчатках не делают! Но чтобы утвердить в Польше советскую власть, нужно истребить панство до последнего человека. Пся крев! Страна буквально засорена враждебными элементами, и так по всей Европе! Если мы потеряем хотя бы день и не усилим натиск, дадим буржуазии передышку, то собственными руками погубим начатое дело мировой революции!
Дзержинский говорил горячо, перемешивая русские и польские слова – его лицо раскраснелось и покрылось капельками пота, глаза горели неистовым огнем фанатика.
Льву Давыдовичу на одно мгновение даже стало жутко, ибо только сейчас он осознал в полной мере, насколько опасен для всех «карающий меч революции». Незаметно, с нескрываемым облегчением выдохнул – пока «железный Феликс» на его стороне, все свершится, как должно, ибо под его неистовым напором никто из присутствующих не устоит.
«Что, проняло?!» – злорадно подумал Троцкий, он почти не слушал председателя ВЧК, но видел, как смешался «Старик», как Сталин задумчиво поглаживает усы и как неожиданно побледнел Фрунзе. И только сейчас Лев Давыдович почувствовал, как по его лицу течет горячий пот.
Председатель РВС достал из кармана белоснежный платок, аккуратно отер лицо и сунул его обратно. Пальцы тут же наткнулись на сложенный листок бумаги. Троцкий вспомнил, что, перед тем как на вокзале сесть в автомобиль рядом с Дзержинским, прибежавший посыльный из штабного вагона принес ему экстренную радиограмму.
Прочитать ее в сгустившихся сумерках Лев Давыдович тогда не смог, да сильно торопились они в Кремль, не желая терять ни минуты и не ожидая, что их вот так враждебно примет Ленин.
Бумага словно обожгла пальцы, Троцкий торопливо развернул листок, впившись глазами в напечатанные строчки. Перечитал еще раз, медленно, не в силах поверить. И задохнулся от чувства пронзительной радости, теплой волной разлившейся по всему телу…
Гаага
– Вы оружейнику Хуго Шмайсеру не родственник, гауптман?
Кронпринц с интересом посмотрел на молодого мужчину в отлично пошитом костюме,