Амир Икам. Третья книга романа «Икам – легенда легиона». Искандар Бурнашев
вид. Было видно, что их лица не знакомы с бритвой. У молодых парней, а таких было большинство, на лице была, только начавшаяся пробиваться, растительность в виде небольших кучерявых бородок и небольших усов. У мужчин постарше густые бороды носили следы ухода большими овечьими ножницами. Обуты они были в сандалии всех видов: от самых легких и простых до тяжелых, подбитых железом, похожих на армейские римские «калиги». Все были вооружены разнокалиберными мечами и кинжалами, копьями и дротиками, разной длины. У многих были колчаны с луками и стрелами. Неподалёку были видны оседланные приземистые кони и одногорбые верблюды. Не обращая внимание на пленника, разбойники, вытряхнув из мешка его нехитрое имущество, громко переговариваясь, радостно делили между собой свою добычу. Вскоре перед ним появился, судя по всему, главарь этой банды. Крепкий, стройный мужчина лет тридцати, с аккуратно подстриженной бородкой, он излучал уверенность в себе и привычку повелевать. Его длинные волосы выбивались из-под полукруглого шлема, обвязанного черной тряпкой. На нем был пластинчатый доспех, надетый поверх кольчуги.
– Ну, что, ромей, можешь сообщить мне, что-нибудь интересное? Или сразу помолишься перед смертью?
– Не о чем, мне с тобой разговаривать.
Икам старательно подбирал слова. Из разговоров захвативших его воинов, он понял, что может говорить с ними на одном языке, отметив различия в двух родственных диалектах языка, на котором они общались. Его охватило безразличие к собственной судьбе. Он начал готовиться к смерти, надеясь, что обойдется без пыток.
Внимательно посмотрев в лицо Икаму светлыми, холодными глазами, главарь, усмехнувшись, бросил
– Тогда, не будем терять, зря время. Молись в последний раз, ромей.
И тут наш знакомый понял, что несмотря на всю трагичность ситуации, он оказался в ещё более щекотливом положении, чем могло показаться. Он, со всей очевидностью осознал, что не умеет молиться и не знает ни одной молитвы до конца. Да и не задумывался он, никогда о вере. Его классическое атеистическое образование, уже однажды сыграло с ним злую шутку во время его последнего путешествия, когда он наломал дров, не разобравшись в ситуации, в которой оказался. Теперь, прощаясь с жизнью, ему пришлось срочно решать вопрос о его религиозной принадлежности. В душе он, по-прежнему, считал себя атеистом. Но, в падающем самолёте, как известно, атеистов нет. И сейчас ему нужно было, срочно определиться с выбором. Его слишком тесное знакомство с древнееврейской историей, не позволяло ему, честно назвать себя иудеем. Ни одной христианской молитвы на языке, понятном разбойникам, он не знал и даже не слышал никогда. А ему хотелось бы, чтобы они слышали и поняли, что он именно молится, а не молит о пощаде.
И тут ему на помощь пришла особенность его памяти, вспоминать, извлекая из своих хранилищ, казалось бы, давно забытые слова, вещи и факты. Он тут вспомнил своего деда.
Родившийся