ВНАЧАЛЕ БЫЛА ЛЮБОВЬ. Философско-исторический роман по канве событий Холокоста. Том III. Главы XII-XXI. Николай Боровой
заблудившихся или не успевших посветлу уехать человека, откуда-нибудь из Радома, а может даже из Люблина, которые ищут совета, вероятнее же всего – ночлег. Он уже собирается сказать, что хозяин дома на ночлег не берет, как вдруг слышит:
– А правда ли, что я видел пана однажды в Познани, но только торговал он тогда не молоком, а галантереей?
Эти слова заставляют Войцеха на секунду опешить, задержать дыхание и даже немножко испугаться. Это пароль, используемый только для установления срочной или специальной связи. С таким паролем к нему имели право обратиться только старшие в структуре организации члены, к примеру – если бы кто-то стал его новым непосредственным начальником вместо Любомира, то «распознать» того он должен был бы именно так. Он пытается вглядеться сквозь сумрак в лица обоих и ни одного, ни другого не знает. Очевидно только одно – они из организации, он наконец-то дождался гостей из Варшавы. Он конечно рассчитывал увидеть Любомира, но мало ли… В любом случае – слава богу, наконец-то эта тягостная, повисшая в воздухе ситуация разрешится и он сможет объясниться, расставить всё на свои места. Отвечает автоматически – «да, я три года жил в Познани, пока не стало совсем не вмоготу», впускает обоих во двор. Тот, который видом полюбезнее и поприветливей, представляется как «Круль», второго называет «Словеком». «Круль» – старший, он теперь вместо Любомира. А почему нет Любомира? Того повысили, он теперь занимается другими делами. Они со «Словеком» прибыли к пану Гжысю выяснить, что же тогда случилось на Минской, почему не состоялась встреча, на которую «Круль» пришел вовремя? Где был пан Гжысь, что случилось? Почему пана Гжыся не было в тот вечер дома, почему он вынужден был уехать из Варшавы? В организации волнуются, ведь пан Гжысь – важный связной, и очень важна его работа! Чеслав специально делает вид, что ему неизвестны подробности, рассчитывает услышать рассказ так сказать с «чистого листа», дает этому человеку волю лгать и рассказывать, что вздумается, и удивлен, что «молочник» вправду принимает это за чистую монету да и вообще – ведет себя несколько не так, как предполагалось, кажется чуть ли не рад, невзирая на первый испуг, их появлению. «Да» – говорит – «слава богу, что вы наконец-то приехали. Почему так долго? Что, трудно было понять, что я здесь, что мне больше некуда было ехать? Да, я знаю, я должен был выйти на связь. У меня не было возможности. Я не мог отлучаться отсюда надолго, так сложились обстоятельства… ну, вы сейчас поймете… Пойдемте в дом, сейчас в любом случае будет ужин, сядем и заодно всё обсудим». Чеслав аккуратно пускается в возражения. Пан Гжысь понимает, что им надо поговорить о серьезных вещах и у их разговора поэтому не должно быть лишних ушей, процедура это исключает. В доме разве никого нет? «Конечно есть, Божик, семья, Магдалена. Да кого я должен стесняться – Божика? Так он с самого начала знал о моем вхождении в подполье, сам же меня через пана Матейко и сосватал. Вы же должны знать эти подробности, если и вправду