Две Москвы: Метафизика столицы. Рустам Рахматуллин
и Премудростью; и Новгородом; и наследием Империи. Новгород в самом деле вздрогнул: открылась ересь. Еретики принадлежали к молдавской партии Димитрия.
Не этот ли разлад означен упущением, отлетом кречета? Треснула государева семья, из трещины вылетел кречет. Князь Патрикеев, действовавший против Софьи, в предании назначен упустить его. Вмешательство невидимых сил, стоящих, как мученик Трифон, на страже у жизненных центров Москвы, обличает серьезность угрозы.
Только ведь белого кречета упустил сам Иван. Это он, стремительно исправивший ошибку, воротившись к Софье, – по слову летописца, «нелюбовь ей отдавший и начавший с нею жить по-прежнему», – возвращается из Напрудного, как некогда из Новгорода. На белом коне, с белым кречетом на рукавице.
Возвращается к любви.
Обновление брака
В те годы от Литвы к Москве переходил весь верхнеокский и деснянский Юго-Запад – древняя Черниговская область. Шла первая война восьмой тысячи лет. История продлилась, светопреставление отложено. Иван перенаправил, бросил за Угру избыточную силу ожидания Конца, предотвратил обрыв этого чувства. Обрыв, часто равняющийся окончанию того, что мы зовем Средневековьем.
Принявшему Чернигов государю открылся путь на Киев. Ивану доставало зрелости, но не достало юности для входа в этот град Святой Софии; для восхождения на новый круг духовного труда с замкнувшегося круга новгородского.
Через размолвку с Софьей обновлялся государев брак, чтобы ответить этим обновлением брачному входу в Киев. Вернуться к Софье как войти в Софию Киевскую.
Перемирие с Литвой синхронно смерти Софьи: 1503.
В закладе
Аристотель исчез из русских хроник раньше. Считается, что он подобно князю Патрикееву кончил опалой. Не видно, чтобы он соперничал Ивану III. Он только попросился у него домой после жестокой казни иноземного врача.
Не видно и того, чтоб Аристотель был слугою двух господ. Отослав господину миланскому кречетов смутного цвета, он словно отсыпал фальшивые деньги.
Эти кречеты, видимо, те же, – гласит итальянское ученое мнение, – которых герцог Сфорца выпускал над Миланским замком в день своей гибели от заговорщиков. В том самом 1476 году, когда в Москве поднимался собор.
Герцог Галеаццо Мария Сфорца (?) на фреске Беноццо Гоццоли «Шествие волхвов». 1459–1460. Капелла Волхвов палаццо Медичи – Рикарди (Флоренция)
Как будто птицы бьют миланца в темя. Но эта смерть принадлежит только эзотерической мистерии от Аристотеля. Ортодоксальная мистерия Ивана III светла, как белый кречет, и не нуждается в кровавой жертве.
Сам герцог Сфорца, в противоположность московиту, был, конечно, эзотериком. Фиораванти в своем письме загадочно перемигнулся с прежним господином, аукнулся с ним Дантом: «Время коротко, коротко, и я не могу рассказать тебе многого (а также всегда об истинах, носящих личину зла, лучше крепко сомкнуть уста, чтобы избегнуть безвинного позора)». Это из «Ада», XVI: 124.
Не