Прости меня, Леонард Пикок. Мэтью Квик
дождем сыплются в раковину, и из миллиона крошечных зеркал на меня смотрит миллион моих крошечных отражений.
5
Я уже опаздываю в школу, но придется заскочить к нашему ближайшему соседу Уолту[11], чтобы отдать ему подарок.
Сегодня я стучу в дверь Уолта и сразу прохожу в дом, потому что Уолт, на своих серых металлических ходунках, с грязными теннисными мячиками внизу для защиты деревянных полов, еле-еле ползает. Ему трудно принимать гостей, тем более что легкие у него никудышные, поэтому он просто дал мне ключ и сказал: «Заходи, когда захочешь. И почаще!»
Он курит с двенадцати лет, и я помогаю ему покупать по Интернету – ради экономии – его красные «Пэлл-Мэлл». Когда я впервые сделал сие феноменальное открытие: нашел возможность приобрести двести сигарет за девятнадцать долларов, он с ходу объявил меня настоящим героем. У Уолта даже нет компьютера, уж не говоря об Интернете. Итак, я вроде как сотворил чудо, обеспечив Уолта дешевыми сигаретами прямо с доставкой на дом, потому что он оставлял чертову уйму денег в местном супермаркете. Обычно я прихожу к нему со своим ноутбуком – в его гостиной принимается сигнал нашего Интернета, – и мы каждую неделю ищем самые выгодные предложения. Он всегда пытается всучить мне половину от того, что я ему сэкономил, но я никогда не беру у него денег[12].
Наверное, глупо с моей стороны, потому что он страшно богатый[13], но у него пунктик на том, чтобы обтяпать выгодную сделку. Может, поэтому он и богатый. Чего не знаю, того не знаю.
К нему практически каждый день приходит «помощница», но не раньше девяти тридцати, поэтому утром, до начала занятий в школе, мы с Уолтом дома одни.
– Уолт? – Я прохожу через прокуренную прихожую, под хрустальной люстрой, в не менее прокуренную гостиную, где он обычно спит в окружении переполненных пепельниц и пустых бутылок. – Уолт?
Я нахожу его в кресле, с «Пэлл-Мэллом» во рту, глаза налиты кровью от выпитого накануне виски.
Халат распахнут, и мне хорошо видна его голая безволосая грудь. Она какого-то розовато-красноватого закатного цвета, совсем как внутренности открытой раковины моллюска.
Он делает лицо, как у звезды черно-белого кино[14], и говорит:
– «Ты меня презираешь, правда?»
Это фраза из «Касабланки», которую мы смотрели вместе, наверное, миллион раз.
А я, стоя рядом с его креслом, рюкзак на полу между ног, отвечаю ему репликой Рика из фильма:
– «Если бы я хоть немного о тебе думал, то презирал бы». – Затем я произношу строчку из фильма «Глубокий сон»: – «Ой-ой-ой! Так много пушек в этом городе и так мало мозгов».
Что было реально круто и прямо в точку, если вспомнить о «вальтере» у меня в рюкзаке.
Уолт отвечает фразой из фильма «Риф Ларго»:
– «Ты был прав. Когда твой разум говорит тебе одно, а вся твоя жизнь – совсем другое, то разум всегда проигрывает».
Я улыбаюсь еще шире, потому что каждый раз, как мы обмениваемся цитатами из фильмов с Хамфри Богартом, наша беседа приобретает несколько странный характер – весьма непредсказуемый и даже
С Уолтом я познакомился во время снежной бури, когда мы еще только-только переехали в этот дом. Насколько я помню, Линда попросила меня тогда расчистить подъезд к дому, хотя снегопад так и не прекратился: ей надо было встретить на улице очередного липового дизайнера, или страдающую булимией модель, или кого-то там еще. Думаю, поручая мне мужскую работу, Линда пыталась меня «вылечить» после той моей истории с Ашером, хотя она наотрез отказывалась мне верить, когда я попытался ей объяснить суть дела, потому что она натуральная пофигистка и эгоистичная сучка. И в тот непогожий день убирать снег было нереальной задачей: едва я успевал убрать снег с дорожки, хотя бы на ширину лопаты, как тот снова заваливал расчищенный участок. На все про все ушло несколько часов, я устал как собака, и тут Линда говорит: «Ладно, хватит». Я уже собрался вернуться в дом, но она вдруг попросила меня проведать нашего соседа. «Он очень старый человек. Узнай у него, не надо ли расчистить дорожку или еще чего», – сказала Линда, что было совсем на нее непохоже, так как обычно она никого – кроме себя любимой – не замечает. Хотя опять же, думаю, она пыталась меня «лечить», имея в виду тот инцидент. Когда я не тронулся с места, Линда говорит: «Иди, Лео. Будь хорошим соседом. Мы должны произвести правильное впечатление. Особенно после того, что случилось». Итак, Линда убралась с дорожки, а я пошкандыбал по снежной целине, планируя вернуться в наш новый дом, как только Линда смоется, но она продолжала торчать на улице, внимательно наблюдая за мной сквозь падающие хлопья снега, и исчезла только тогда, когда я позвонил в соседнюю дверь. Мне никто не ответил, и я уж было решил, что мне подфартило, но затем услышал внутри вопли и вроде бы выстрелы. Я в момент забыл о благостной зимней
Возможно, вы считаете меня полным кретином из-за того, что я помогаю доставать сигареты человеку с дырявыми легкими? Для сведения, я не большой поклонник курения, хотя в данный момент и собираюсь совершить самоубийство. Парадокс? Но у Уолта только и есть, что старые фильмы, сигареты, виски да я. Сигареты на 25 процентов составляют смысл его жизни. Поэтому я не осуждаю Уолта за курение. И с какой такой радости ему хотеть ее продлевать? И вообще, Уолт начал курить еще до того, как стало известно о вреде сигарет, поэтому он в любом случае не виноват, что прибрел никотиновую зависимость. Родись я восемьдесят с лишним лет назад, небось тоже подсел бы на сигареты.
Телевизор с семидесятидюймовым плоским экраном; восточные ковры; в гараже новенький «мерседес», который он никогда не водит; сад с ландшафтным дизайном; автоматическая система полива; в прихожей оригинальная картина Нормана Роквелла – ну, в общем, вы поняли.
Если убрать все его морщины и непокорные седые космы, он будет похож на прокуренного Джорджа Клуни.