Доктрина шока. Расцвет капитализма катастроф. Наоми Кляйн
руки, ноги и половые органы»[127].
Мурат Курназ, уроженец Германии, столкнулся с подобным обращением в американской тюрьме в Кандагаре: «Это было только начало, поэтому там не было абсолютно никаких правил. Они могли делать все что угодно. Они избивали нас все время. Они применяли электрошок. Они погружали мою голову в воду»[128].
Реконструкция не удалась
К концу нашей первой встречи я попросила Гейл Кестнер рассказать подробнее о ее «электрических сновидениях». Она сообщила, что часто видит во сне ряды пациентов, спящих под воздействием лекарств. «Я слышу вскрики, стоны, голоса, говорящие: “Нет, нет, нет”. Я помню, что это такое – проснуться в этой комнате: я была вся потная, чувствовала тошноту, меня рвало – а в голове было очень странное ощущение. Как будто бы у меня там какой-то шарик, а не голова». Рассказывая об этом, Гейл, казалось, внезапно куда-то унеслась: она откинулась в своем голубом кресле, а ее дыхание стало тяжелым. Она опустила веки, и я могла заметить, как под ними быстро вращаются глазные яблоки. Затем она приложила ладонь к правому виску и произнесла низким и насыщенным голосом: «У меня приступ воспоминаний. Надо, чтобы вы меня отвлекли. Расскажите мне об Ираке – о том, как там все было плохо».
Я напрягала ум, чтобы в этих странных обстоятельствах рассказать подходящую историю о войне, и мне пришли в голову относительно благополучные воспоминания о жизни в «зеленой зоне». Постепенно черты лица Гейл смягчились и дыхание стало глубже. Она снова посмотрела на меня своими голубыми глазами:
– Спасибо. У меня был приступ воспоминаний.
– Я знаю.
– Но как вы догадались?
– Вы же мне сами сказали.
Она наклонилась и написала что-то на клочке бумаги.
В тот вечер, простившись с Гейл, я продолжала думать о том, о чем не хотела говорить в ответ на просьбу рассказать об Ираке. Я не могла ей сказать, что она сама напомнила мне Ирак; я не могла избавиться от ощущения, что ее история – история человека, подвергнутого шоку, и история подвергнутой шоку страны каким-то образом связаны как различные проявления одной и той же ужасающей логики.
Теории Кэмерона основывались на том, что пациент после применения шока впадает в регрессивное состояние и это создает условия для «возрождения» нового, здорового человека. Хотя эта мысль вряд ли принесет облегчение Гейл с ее переломанными позвонками и разрушенной памятью, но Кэмерон в своих работах описывал это разрушительное воздействие как созидание, подарок его счастливым пациентам, которые в результате применения суровой шоковой терапии смогут родиться заново.
С этой точки зрения вся деятельность Кэмерона представляется полным провалом. Сколь бы ни была глубока регрессия, которую он вызывал у пациентов, они никогда не вбирали в себя и не усваивали бесконечно повторяющиеся внушения, записанные на пленку. Хотя доктор был гением разрушения, он так и не смог переделать человека заново. Согласно исследованию, проведенному
Dossari J. al-. Days of Adverse Hardship in U.S. Detention Camps – Testimony of Guantánamo Detainee Jumah al-Dossari // Amnesty International. 2005. December 16.
Landler M., Mekhennet S. Freed German Detainee Questions His Country’s Role // New York Times. 2006. November 4.