Поцелуй торпеды. Максим Шахов
его попросту «кинул». Кащеев был в шоке: ведь его разыскивала ФСБ. И, чтобы гарантированно уйти от возмездия, нужно было начать новую жизнь где-нибудь на другом конце света. А для этого были необходимы деньги. Точнее, очень-очень много денег. Кащеев на Сосновского работал, конечно, не бесплатно, но того, что он скопил за эти годы, для натурализации в какой-нибудь Боливии или Новой Зеландии было маловато…
Ехать выбивать долг в Лондон у олигарха было бы авантюрой. Визу получить – и то проблема, не говоря уже о тесной дружбе Сосновского с ребятами из МИ-5. Встречаться с ними Кащееву было так же вредно для здоровья, как и с бывшими коллегами из ФСБ. Поэтому Григорий Васильевич поспешно уехал в одну из бывших братских республик, где сделал хорошую «пластику». Когда шрамы сошли, Кащеев снова вернулся в Крым, поскольку у него был запасной подлинный бланк украинского паспорта.
Для спокойной жизни в Украине он вполне годился, а вот оформлять по нему загранпаспорт было рискованно. Как и колесить по СНГ. Поэтому Кащеев, что называется, залег на Южном берегу Крыма. Благо приезжих здесь круглый год было достаточно, так что лишних вопросов никто не задавал. Заплатил – живи.
Поначалу Кащеев вообще вел себя тише воды ниже травы. В кафе боялся показаться и даже купаться ходил только на бесплатный городской пляж, на котором, соответственно, яблоку было негде упасть. И как раз там-то он и познакомился случайно с Салаухиным. А тот сам не заметил, как выложил опытному оперу всю свою подноготную.
Салаухин оказался типичным предпринимателем «первой» волны. В коммерцию он попал по недоразумению. Где-то в начале девяностых, когда Салаухина сократили с работы, сосед предложил ему смотаться на оптовый рынок, помочь поднести сумки. Так Салаухин влился в «челночество», а вскоре образовал частное предприятие. Пока товаров не хватало, он вроде как процветал. Когда же рынок стал наполняться, Салаухин какое-то время еще барахтался на плаву, но в конце концов разорился. Жена сбежала в Россию. Салаухин потыкался туда-сюда, а потом подался в маклеры. Необходимый талант у него отсутствовал начисто, но, благодаря квартирному буму в Крыму, даже такому ничтожеству кое-какие крохи перепадали.
Убедившись, что Салаухина опасаться нечего, Кащеев приспособил его сторожить свои вещи, поскольку ворья на городском пляже хватало. Так они и подружились – на почве взаимного присмотра за пляжными тапками. И даже стали иногда по вечерам выпивать по паре пива. Захмелев, Салаухин оставался таким же безобидным, только начинал хвастаться, как он когда-нибудь сказочно разбогатеет…
28
Вход на пляжи оказался платным. И стоил один доллар. По всему берегу. Выяснив это в пятый или шестой раз, Горов вернулся к Аникееву:
– Обнаглели, блин, хохлы! Мы Крым у турок оттяпали, потом им подарили, а они с нас же бешеные бабки дерут… Может, по волнорезу проберемся, чтоб не платить? – повернул голову Степан к решетке.
– Да не жмись ты, я за тебя заплачу! – простонал истекающий потом Аникеев.
– Да шучу я, Леня! Шучу! – довольно засмеялся Горов