Семь моих турецких лет. Книга 3. Ты скажешь, что любишь меня. Елена Атай
она грустит по своим хозяевам. Мурат опубликовал фото Джевиз в фейсбуке и написал, на какой улице ее нашли. И через две недели позвонил хозяин.
Когда он пришел, а собака его увидела, она от радости аж описалась. И я сразу отдала ее вместе с поводком, ошейником, миской, кормом и паспортом. Даже фотографии в семейном альбоме не сохранилось.
Потом я плакала. И Мурат тоже немножко плакал.
Оказывается, ее звали Шила. А сбежала она потому, что жила не в доме, а во дворе, привязанная. Поэтому и проситься в туалет не умела, кто же просится на улицу, если живет на улице.
Потом Шила еще два раза прибегала нас проведать. И мы звонили хозяину, чтобы он ее забрал.
После этого случая мы с Муратом решили, что если у нас будет собака, только с самого щенячьего детства и такая, у которой хозяина еще не было. Потому что это больно – полюбить, чтобы потом потерять.
Забегая вперед, собака у нас теперь есть. Это лучшая собака в мире и любить ее можно совершенно безбоязненно.
***
Вернемся к нашим кошачьим. Вчера вечером услышала жалобное мяуканье. Доносилось оно издалека, но на пустынной осенней турецкой улице (сезон закрыт, туристы под окнами не ходят, магазины работают до 21:00, на балконах никто не жарит мясо на мангале – скукота, короче) слышно было хорошо. Я уже в пижамке, но переоделась и пошла выяснять, откуда голос. Не выяснила, где-то на соседней улице. Мурат взял фонарик, отправился осматривать припаркованные у обочины машины. Котята часто под машинами прячутся. А голос, как назло, стих. И тут я возьми да позови: «Пись-пись-пись». Ну да, это так турки котов зовут.
Ой, я когда-нибудь напишу еще и про язык животных. Турецкие-то животные тоже по-своему говорят, не так, как наши. Например, у них барашек говорит: «Меее», а козочка: «Беее». Лягушка: «Врак-врак». Я смотрела детское турецкое видео про ферму, так чуть это самое: «пись-пись-пись» сама не сделала:)
А им смешно с того, как говорят наши зверушки.
Стою, значит, на балконе. Зову: «Пись-пись-пись». А у меня за спиной: «Мияв!» (это по-турецки «Мяу»). И с дивана поднимается, потягиваясь, юный кот. Я его в темноте сначала за кошку приняла. А он ко мне ринулся и стал руки целовать. Уважительный такой. Я ему колбаски турецкой дала. Не ест. Каши гречневой с молоком – не ест. Исключительно любви требует, ластится и на ручки просится. И говорит: «Я пришел, чтобы остаться».
Это был не тот котенок, который на улице мяукал жалобно. Того Мурат так и не нашел. Этому, вернувшись, удивился. И как-то настороженно к нему отнесся. А я посланца нагладила, подушки ему на диване поправила и ушла в дом, бороться с собой. Брать или не брать – вот в чем вопрос.
***
Дело ведь в том, что я хотела бы собаку. А кота ну ни капельки не хотела. Он опять сбежит, как все предыдущие. Или чуть подрастет и пойдет шляться по району, а приходить станет только поесть, поспать и погладиться. Знаем, проходили.
К тому же муж мой еще Бориса рыжего не забыл, которому был мамкой. Такое не скоро забывается. Травма у мужа психологическая, практически отнятие от груди. Поэтому к новому