Ольф. Книга четвертая. Петр Ингвин
отношусь к данному собой слову.
Когда я вернулся, расторопный официант уже сгрузил с подноса заказанные яства, налил в пустой бокал из протертой бутыли и, кивнув на прощание и задернув за собой занавеску, удалился.
Маша подняла глаза от экрана.
– Ты удивляешь меня все больше и больше.
– Дочитала?
– Нет, но ты меня поражаешь, не ожидала настолько погрузиться в чужую жизнь. И у меня вопрос к названию: разве у литераторов не принято бороться со словом «свой»? Ты нарушаешь канон и заранее выглядишь неумехой, слово «свой» явно лишнее, без него смысл сохраняется, а читается лучше. Например «Я кивнул своей головой» – то же самое.
– В твоем примере не только «свой» лишнее, для передачи смысла достаточно местоимения и глагола, поскольку кивать чем-то, кроме головы, невозможно. А название рассказа перекликается с выражением «сын своего отца». Дочитай, тогда поговорим.
– Хорошо. – Маша подняла свой бокал. – За тебя, Алик, и за твой успех на любом поприще, за что бы ты ни взялся!
Я поднял высокий стакан с коктейлем, чокнулся за приятный тост… и не удержался:
– Ты обещала не пить.
Маша протянула мне через стол свой бокал:
– Попробуй.
– Я не пью алкоголь.
– Поэтому и говорю – попробуй. Я заказала безалкогольное вино!
Я сделал глоток из бокала Маши, придерживая ее руку своей. Терпкий сладенький вкус. Спиртом не пахнет.
– Тогда такой же тост за тебя! – провозгласил я ответно.
– И чтобы у меня все получилось!
– Именно!
Маша отпила, отставила стакан и поерзала, будто ее что-то напрягало.
– Алик.
Интонация говорила о серьезности момента. Я встревожился. Когда все хорошо, любое изменение ведет только к худшему.
– Что?
– Дай руки. Положи перед собой на стол.
Не понимая смысла, я протянул руки вперед, оставив благоухавшую тарелку между локтями, Маша так же положила свои и через стол сжала мои ладони:
– Поклянись, что не отпустишь меня в течение пяти минут, что бы ни произошло. Сможешь?
– Не вижу проблемы.
– Обещаешь?
– Конечно.
– Запомни, ты обещал. Закрой глаза.
Я закрыл. Голос Маши приказал:
– Считай до трех.
– Один. Два. Т…
Я подавился звуками и застыл, не в силах вымолвить ни слова, ни полслова. «Вжик!» – сказала под столом ширинка моих брюк. Маша сидела напротив и держала меня за руки, а под нами, между четырех ножек стола и четырех наших ног, был кто-то еще.
Мои глаза, видимо, сказали многое. Маша покачала головой:
– Тсс! Молчи!
Я нервно вобрал в себя в воздух, не в силах поверить и в ошеломлении от невозможности не верить в жарко ощущаемое происходящее.
– Расслабься, все хорошо, а будет еще лучше. – Маша погладила мои одеревеневшие ладони. – Закрой глаза и отрешись от всего, забудь все, стань как окружающее ничто, растворись