Нас звали «смертниками». Исповедь торпедоносца. Михаил Ишков
лишь страшным сном, который вот-вот растворится в первых лучах восходящего солнца. С трудом контролируя свои дрожащие ноги, я забрался на печку и всю ночь, не смыкая глаз, проревел, уткнувшись лицом в стену дома…
…С тех пор у меня появился страх перед водой. Хотя, немного повзрослев, я сумел перебороть его и научиться плавать разными стилями, причем весьма неплохо, боязнь глубины осталась со мной навсегда. Я свободно мог держаться на воде в течение часа, но комфортно ощущал себя только будучи твердо уверенным, что в любой момент смогу достать ногами до дна. Поэтому и сейчас плыву только вдоль берега. И даже тысячи часов, проведенных в полетах над морем, так и не смогли избавить меня от этой психологической травмы, полученной в далеком детстве…
Насколько помню, я не слишком выделялся среди сверстников. Отличиться особой активностью в изобретении всякого рода шалостей, так же как и тягой к лидерству, никогда не стремился, наверное, в силу своего более спокойного и рассудительного характера, но и задних, как говорится, тоже не пас.
Как-то раз кто-то из старших ребят подбил нас забраться в соседский сад за яблоками. Своих, конечно, имелось в достатке, но те были особенные – китайские ранетки и еще один сорт, крупные такие, кисло-сладкие, типа семеринки. Соблазн был велик – таких яблок, по-моему, ни у кого в округе не имелось. Я, конечно, понимал, что поступаю неправильно, но аргументы вроде «А тебе что, слабо?!» оказались в тот момент сильнее здравого смысла и воспитания.
Несмотря на все предосторожности, наша компания была почти сразу же обнаружена, едва успев перелезть через забор. Словно стая птиц, испуганная резким движением, мы моментально разлетелись в разные стороны, преследуемые хозяйскими собаками. Никого, естественно, поймать не удалось, но что толку – на хуторах все прекрасно знали друг друга, поэтому сосед, закончив свои текущие домашние дела, неспешно отправился поговорить с нашими отцами о надлежащем воспитании детей.
Причем стоило просто подойти и попросить, он, несомненно, угостил бы нас своими яблоками, но мы как-то стеснялись… да и, казалось, вкус у дареного не такой приятный, как у «добытого» самостоятельно. Так что дело было не в сорванных плодах как таковых, а в принципиальном вопросе бытия – ничего чужого брать без спросу нельзя! В общем, посидели мужики, покурили, родители наши пообещали применить к нам соответствующие воспитательные меры, и все спокойно разошлись по своим домам.
Тем временем я, терзаемый стыдом за совершенный мной нехороший поступок, прятался в лесу. Возвращаться домой ой как не хотелось! Как смотреть в глаза матери, отца или деда… «Они ведь никогда в жизни… А я… я… пытался…» Даже мысленно было невероятно тяжело произнести безжалостное слово «украсть», исчерпывающим образом характеризовавшее мой проступок.
Кроме того, меня волновал и другой вопрос, гораздо более прозаического свойства: насколько больно бьет отцовский ремень. Характер грядущего возмездия не вызывал никакого сомнения, просто