Полковник Магомед Джафаров. Сборник
артдивизионом. Он имел две батареи из 16 орудий и человек 250 прислуги.
Солдаты все русские. Офицеры тоже. Командовал русский офицер, фамилии не помню. При Исполкоме была должность начальника артиллерии, которую в то время занимал Талыш-ханов. Артдивизион по положению подчинялся ему, но конечно, не в оперативной части. Кому подчинялся артдивизион и другие русские части в оперативном отношении в это время, я не помню, а может быть, я этого и тогда не знал.
В западных казармах был размещен русский пехотный полк, не знаю сейчас, какой. Там было человек 500–600.
В южных казармах помещались маршевые сотни второго конного полка. Общее наблюдение за обеими сотнями конного полка осуществлял Нух Тарковский. Командовал одной сотней Вехилов, другой – русский офицер. Фамилии его сейчас я не помню. Там в обеих сотнях было человек 300.
В казармах первого полка, около инженерных складов у Петровского шоссе стояли две маршевые сотни Первого конного дагестанского полка. Этими сотнями командовал я и, как уже упоминал выше, слил их в одну сотню. У меня в сотне было тоже человек 300.
Таким образом, гарнизон города в январе 1918 года имел около 1 400 штыков и сабель, не считая офицеров.
Гражданская война. Нажмуддин и исполком в январе 1918 г
Мне представляется, что члены Исполнительного комитета в Шуре, либералы, как их называли, не представляли себе опасности, какая угрожала им в это время. Никто из них не помышлял о сопротивлении Нажмуддину, и они на самом деле были очень обеспокоены попыткой Социалистической группы оказать Нажмуддину сопротивление, не допустить его в город. Совсем наоборот, и Куваршалов, и Темирханов, и все другие держались за Нажмуддина, от него только ожидали реальной помощи. Они все, разве что исключая Тарковского, прямо раболепствовали перед ним. Каждый из них считал за высокую честь, если Нажмуддин подавал ему руку. Я сам был свидетелем такой картины.
Вскоре после прибытия Нажмуддина в Шуру было назначено у него собрание, на котором почему-то было много военных. Был приглашен и я. Собрание было в доме Куваршалова, где Нажмуддин остановился. Были Нух Бек Тарковский, Халилов, Куваршалов и еще кто-то.
Мы уже все собрались и ждали, а Нажмуддин в соседней комнате обедал. Вдруг дверь отворилась, и Нажмуддин вышел с кумганом. Генерал Халилов стремительно и с почтительным поклоном взял у него из рук кумган и понес его вперед него до уборной. Не помню, кто из присутствующих (только не Нух) ждал терпеливо у уборной, пока Нажмуддин закончит, и как только он вышел, взял у него также с поклоном кувшин и понес обратно. Меня эта картина так возмутила, что я, заявив, что мне здесь делать нечего, сейчас же встал и ушел с собрания.
В другой раз Мусалаев, когда я должен был пойти к Узун Хаджи, предупредил меня, чтобы я поцеловал у него руку. Он мне сказал, что все так делают. Я к Узун Хаджи не пошел.
Конечно, эта публика помешала Нажмуддину довести до конца свое намерение.
Гражданская война. Отступление имама в январе 1918 г.
Две причины повлияли решающим образом на тактику