Раскаты Грома. Искандер Лин
через десять минут!
После этого сержант встал, поднял свой автомат с лавки и, доставая скомканную армейскую кепку из-под лямки погона, направился к выходу. Патрульные наскоро доели остатки ужина в своих тарелках и, собрав посуду на два подноса из восьми, последовали за Вавиловым.
Ковыль и Снежок отнесли подносы с тарелками и кружками к широкому окну приёмного отделения посудомойки, поставили их на ещё чистый, отделанный нержавеющей сталью подоконник. По ту сторону окна было всего двое солдат из наряда по столовой. Остальные, видимо, наводили порядок в помещениях для разделки овощей и мяса. В металлических глубоких раковинах «запруды» из грязной посуды пока ещё отсутствовали, поэтому «столовские» тихо о чём‑то болтали.
«Блин, ещё бы чайку, – Коваль с этой мыслью повернул обратно в сторону раздачи: никого не было, кроме наряда, уходящих патрулей, офицера его роты и сотрудника ФББ. – А, не спалят. Я быстро!» Саблин о чём‑то увлечённо беседовал с представителем ведомства, и смотрел совершенно в другую сторону. А «барабашка» Коваля не пугал: контрразведка никогда не вмешивалась в быт солдат за периметром зданий, где проводились секретные разработки или хранились какие‑либо материалы лабораторий, поэтому одиноко бродящий по столовке ефрейтор никому из «эфбэбэшников» не должен быть интересен. А вот Саблин мог загонял своего подчинённого за такие вольности, но, к счастью, командир сейчас сидел спиной к раздаче.
Рядом с белой кастрюлей чая стоял дневальный из наряда по кухне.
– Налей по-братски! – попросил Коваль, протягивая «поварёнку» сигарету.
– Это дело! – расплылся тот в улыбке. Кашевар взял оплату, засунул её себе за ухо, затем ловко нацедил в ёмкость напиток и протянул наполненную кружку изнывавшему от жары ефрейтору.
– От души! – выпалил Коваль, предвкушая, как сейчас смочит пересохшее горло. Небольшая порция чая за ужином не спасала в жаркие дни лета, а жажда мучила, да ещё как!
В этот момент в столовой прогремел рык Вавилова:
– Ковыль, мля! Десять секунд на выход! Время пошло!
От неожиданности ефрейтор чуть не выронил кружку. Он залпом выпил содержимое и, кинув посуду на раздачу, рванул к выходу мимо стола офицеров. Внезапно, солдат понял, что сейчас захлебнётся. «Не в то горло, блин!» – пронеслось у него в голове. За доли секунды спазм в груди спровоцировал кашель.
– Гхааа! – Коваль потерял равновесие, пробегая мимо офицеров. Чайный фонтан из его рта пришёлся прямо на сотрудника в чёрной форме. Кашляя, стоя на четвереньках, патрульный боялся пошевелиться. Властный голос, от которого зашевелились волосы на коротко стриженой голове, заставил вздрогнуть:
– Твои лучшие дни – в прошлом! Готовься, раззява! – будто поднимая лезвие гильотины вверх, медленно и чётко произнёс старший оперуполномоченный ФББ.
Перебарывая животный страх, Коваль всё же поднял голову и увидел, как офицер в чёрном пропитывает бумажную салфетку о свою мокрую форму. «Эфбэбэшник» смотрел на него тёмными, как две чёрные дыры, глазами. Казалось, что это конец.
– В‑в‑виноват,