В паутине пророчества. Книга смерти. Оксана Эрлих
был страшный звон.
Отец Степан закрыл глаза и замолчал. Сколько лет эта картина из прошлой жизни мучила его, а этот звон в голове… Сквозь мутную пелену опьянения пробивался он так громко, что глушил остальные звуки всего мира. Плач дочери, вцепившейся маленькими ручонками в борт лодки так, что костяшки побелели, шум мотора лодки, удаляющейся все дальше от места, где Маша упала в воду – всё затихло. Только звон, разрывающий мозг. Руки дрожали и не слушались, когда он пытался развернуть лодку. Удалось только остановить ее. Бросив тщетные попытки, Степан прыгнул в воду. Сейчас он не мог вспомнить, сколько раз поднимался на поверхность сделать вдох, и вновь погружался в мутную серо-зеленую воду. Казалось тогда, что время остановилось. Движения были замедленные и бесполезные. Отрезвление давно наступило, но Степану казалось, что все происходит не с ним, в чужом тревожном сне, проснуться от которого дано не всем. Худой рыбак тоже плескался где-то рядом, пытаясь найти Машу.
– Когда я нашел её и вынес на берег, – продолжил хрипло старик, – мир перевернулся. Моя жена была мертва. Видеть слезы в глазах дочери я не мог. Ноги несли меня подальше от этого места. Так я очутился в этой деревушке. Сначала был простым служкой, а потом, после смерти отца Алексея, заменил его. Служение Богу стало смыслом моей жалкой жизни. Только молитва придавала мне сил и немного успокаивала рвущуюся душу. Рвущуюся к моей дочери – единственному родному человеку, который связывает меня с этим миром.
Отец Степан поднял за руки Федора. Тот еле стоял на ногах. Осознание свершившегося злодеяния, никчемности самого его существования теперь, подавляло мужчину, забирало все силы, заставляло униженно смотреть на стоящего перед ним такого же запутавшегося человека.
– Федор, подумай теперь о бедных детях, которых ты оставил без матери. Ты – единственный человек, который может дать им любовь и семью.
Отец Степан прекрасно понимал, что его слова вряд ли окажут на Федора какое-либо действие. Но это было все, что он мог сделать для них в данный момент – успокоить их потенциального убийцу, дать время одуматься. А там, может, кто-нибудь из деревенских жителей заглянет в опустевший дом, да разнесет ужасную новость. Тогда участковый и пригодится. Когда-то ведь это должно произойти.
Федор закивал головой, словно китайский болванчик, размазывая тыльной стороной ладони слезы и кровь по щекам. На его давно небритом лице появилось некое подобие благодарной улыбки.
В этот момент послышался всхлип из темноты и тихий злой шепот:
– Это чудовище никогда не станет нам отцом. Я ненавижу его.
Федор вздрогнул и попытался вглядеться в темноту. Долго мучиться ему не пришлось. В метающийся круг от свечи вышла Вера. Она гордо вскинула голову, и смело взглянула в медленно наливающиеся бешенством глаза Федора. Следом за ней, протягивая к сестре дрожащую руку, появилась Нина.
– Уходите! – оценив моментально