Весёна. Гудолдфейри. Рина Кострома
бражки требовали. Никого не пропустили, окаянные.
На шум девушки сбежались. Пристыдила разбойников румяная молодайка да и сама в переплёт попала – повалили бедную на сани словно куль какой и с хохотом к себе увезли.
Бросились девушки за подмогой. Тут и настало времечко Ивану с дружками вдогон пуститься, прокатиться в соседнее сельцо на кулачный разбор. А как же без этого?
Только вот закончилась погоня, не разогнавшись. Приняли соседи парней наших с поклонами, как самолучших гостей, извинялись всем селом за негодников. Провели в избу к накрытому столу, где молодайке-то обиженной допрежде княжье место нашлось.
Похмурились Митяй с Гурьяном и Иван с Северьяном для приличия, поводили носами да и ударили по рукам с условием – после Крещения изловить таки ухарей да намять бока по полной. А пока от медовухи не отказываться и уважить хозяев.
Незаметно вечер подошёл, пора и честь знать, до дому собираться. А молодцы наши уж и лыка не вяжут. Попадали в сани кто сами, а кого и под белы ручки вывели. Пока прощались с миром да с поцелуями, пока в путь тронулись – совсем стемнело.
Ехали вполтиха, посапывали, намаявшись, бутыли откупные под рогожей гладили. Так под скрип полозьев и поснули все – авось лошадки до околицы без вожжей дотянут.
Ночной звон
Очнулся Иван давно за полночь – темень белёсая вокруг, рядом ни души и куда заехал, неведомо. Позади путь едва намечен, впереди – холмы снежные, непроглядные.
– Эка и угораздило же меня, – подивился Иван. – До дому два шага пешком, а я в трёх соснах заблудился.
Еле-еле развернул он каурого да по своему следу в обрат поехал. Споро побежал конёк, замелькали справа и слева еловые ветки. Трясёт лошадушко головой, перебирает копытами. Шуршат сани, и на душе у Иванушки веселей становится.
Только дороги-то наезженной всё нет и нет, опять незадача выходит. Видит парень, что месяц на небе кружить начал, стало быть и след санный колечком завернулся. Испугался молодец:
– Не иначе как леший меня запутать хочет. Не с руки мне с нечистой-то силой в прятки играть.
Однако делать нечего.
– Свят, свят, свят, – трижды окрестил себя Ваня да столькожды плюнул через левое плечо. Привстал он с саней, огляделся во все стороны позорчее, покрепче прислушался. Тут с восточной стороны и показался ему тихий мерный звон.
– То-то же, бабушка с коромыслом, – рассмеялся Иван, по сугробам направляя конька на восход.
И только вытянул Сивко дровенки с Иваном на поляну, как навстречь им из-под старой разлапистой ели вынырнула белая кобылка, запряженная в лёгкий возок. Сивко всхрапнул, вмиг окутавшись морозным паром. Кобылица испуганно фыркнула и стремглав понеслась прочь. Зазвенели, затихая, бубенцы.
– Вот те и звон! – воскликнул Иван да сгоряча чуть не отправился в погоню – уж так неожиданна оказалась встреча. Однако поразмыслив, придержал своего конька:
– Стой-ко,