Осмелившийся возродить Третий Храм. Начало проекта. Григорий Кляйн
и тогда добро перевесит зло. Обязательно и немедленно возвращается в общество, где находятся её родные, друзья, где ещё какое— то время будет находиться, человек, готовый отдать за неё свою жизнью. Пусть внимательно посмотрит на наше колечко и начнёт улыбаться. Даже если сначала это будет выглядеть не совсем искренне. Выражение её улыбающегося, любимого лица согреет наши души и подарит удачу и столь, сейчас, необходимые обоим силы. Конечно, если моя просьба может для неё что— то значить. Да, вот ещё, передайте на память, – достал из внутреннего кармана коробочку. Ещё пожалуйста слова из глубины моего сердца: Отчаяние посылается не затем, чтобы убить нас, оно посылается, чтобы пробудить в нас новую жизнь. И что уверен в данном случае, без какого— то сомнения нашу с ней общую, долгую и счастливую.
– Мы сейчас же поедем. Может, ты с нами? – Наташа так и не выпускала мою руку.
– С какой радостью бросился бы к ней. Ребята, но вы же слышали, – сразу погрустнел, а губы нервно задёргались и негромко прошептали: – «Я не хочу тебя видеть».
Не попрощавшись, видимо, не захотев, чтобы они видели его в таком состоянии, повернулся. До того как смешался с шумной толпой, Наташа с Давидом смогли расслышать непонятную фразу.
– «Боже спасибо за позволение выполнить эту мицву!»
Несколько минут ребята простояли молча. Поразившись душевной боли и страданию товарища и тому, что никак не может забыть произнесённые Марией обидные слова. Не замечая толкотни и базарного шума, отбросив прежние планы, поспешили исполнить просьбу.
В доме, куда я ежедневно мысленно возвращался десятки раз, обуреваемый сладостными мечтами, проходил настоящий консилиум. Рита Михайловна упорно, но безрезультатно, искала выход из создавшегося положения. С каждым днём дочь тихонько сдавала позиции, и взрослые ничем не могли вывести её из состояния вины и добровольного наказания. С исчезновением любимого, в душе девушки образовалась пугающая пустота. Там пропадали все действия, предпринимаемые по возвращению к нормальному состоянию. После долгих разговоров по душам, у неё вроде бы наметилось улучшение. Мери Моисеевна с внучкой поехала в парк. Казалось, именно сегодня найдут какую— либо весточку. Но, увидев занесённое снегом, пустующее от скамейки пространство, Мария вновь замкнулась. Перестала разговаривать, смотрела в одну точку, а иногда тихонько плакала. Остатки болезненного сознания угнетались кошмарными сценами любовных встреч Романа, с неизвестной, но обязательно привлекательно красивой Алочкой. В конец лишая сил бороться с наступившим состоянием глубочайшей апатии.
Ею полностью завладела тоска, грусть и полнейшее разочарование. Окружающий мир прекратил существовать. Совсем перестала ходить, а следом и тело, стало потихоньку отказываться повиноваться. Уже не только у родных, но и у друзей крепло ощущение надвигающейся беды. По просьбе матери, профессор Одробинский, несколько раз осматривал Марию. Являясь профессионалом, заботясь