Осмелившийся возродить Третий Храм. Дорога в долгосрочное счастье. Григорий Кляйн
на него бедам. Кустарным способом продолжал конструировать изобретённую установку, позволявшую подключаться ко всем существующим передающим и принимающим устройствам и системам. Дорабатывал необычный прибор, периодически зарабатывая необходимые для опытов деньги, игрой на саксофоне в престижном ресторане. Не имеющий специального музыкального образования, врождённым талантом заставлял разных людей, от благородно – хороших, до явно с бандитскими лицами, и зачерствевшими душами, превращаться в невинных детей. Я сидел в сторонке и наслаждался грустной музыкой, возникшей среди ресторанного шума, и не в меньшей степени самим музыкантом. Через официанта пригласил Сашу за столик. Разговор долго не получался.
– Тоже люблю и обычно наслаждаюсь этим произведением, когда исполняют на рояле. Впервые услышал и потрясён твоей. Откровенно не представлял, что такую вещь можно переложить и исполнить на саксофоне. Но, согласитесь, здесь не совсем – то место для седьмого вальса Шопена? – налил водки и протянул гостю рюмку.
– Исполняя эту вещь, вспоминаю школьного товарища, а скорее, брата, – задумался и сник. Только передав привет и настоятельную просьбу о помощи, давно считавшегося погибшим Романа. Ответив на возникшие в таких случаях вопросы, удалось услышать нужные слова. Саша оставался преданным и верным другом, и сразу заверил, сделает буквально всё необходимое, не пожалеет даже жизни. Подождав закрытия ресторана, ушли на квартиру, где временно остановился на время поиска.
– Начни рассказывать о себе с последней встречи. До этого момента Роман подробно посвятил меня в детали ваших отношений, – положил на его плечо руку. Сердце болезненно ощутило сострадание от вида душевной усталости и подорванного здоровья.
– Окончил институт, нашёл интересную работу. В руках всё спорилось и горело. Одна необычная идея сменялась другой. Получил авторские свидетельства на несколько существенных изобретений. Считал, жизнь удалась. Тем более рядом, находилась любимая жена и дочка, в которых души не чаял. Создавал приборы, механизмы, станки и машины, отмахиваясь от устоявшихся привычек, законов и чужих утверждений. Практически не обращал внимание, как на маститых, так и лжеученых. Людей только и знающих, что критиковать и напускать на себя научный ареал признанных гениев. Огонь любимой работы не оставлял времени. И вдруг произошёл обвал, разрушив налаженное благополучие. Узнал, у жены появился другой мужчина. Измену простить можно, но забыть нельзя. Кровоточащая язва, где быстро, где медленно стала разъедать душу, втаптывать сердце в грязь. Ради того, чтобы у Верочки оставался родной отец, душил гордость и терпел непередаваемые муки. Наверно, одному Богу известны ежеминутные страдания. Невыносимо знать и чувствовать, как предпочитая другому, вовремя моих дежурств дарит ласки любовнику. В подтверждение, после таких ночей у неё болела голова, и, естественно, не оставалось