И Аз воздам. Владимир Апаликов
Красавец снова восхитился:
– Не, ну ты слышишь, что он там вытворяет? А такой скромник, такой скромник рисовался.
– В таких натурах живёт скрытая чувственность. В определённых обстоятельствах она даёт себя знать. И порой чрезмерно – об этом, собственно, Достоевский много писал, – раздумчиво пояснил теоретик.
– Видать, тот ещё был ходок этот твой Достоевский, – снова хохотнул красавец, ему было очень весело. – Туго знал это дело.
– Да, с ним всякое бывало, – согласился теоретик. – В ссылке он сошёлся с одной замужней женщиной и достиг таких вершин сладострастия, что, собственно, во время…
– Погодите вы! – оборвал старший. – Кажись кончил пыхтеть? А?
В проёме, оправляя ремень, показался бушлат. Приготовился спрыгнуть.
– Куда? – остановил его старший. – Вали заканчивай дело.
– Ка-какое дело?
– Обыкновенное дело. Кончай её. Нельзя ведь так оставлять. Нельзя, а?
– Да вы что?! – бушлат волновался всё больше, губы прыгали. – Мне и так до конца жизни хватит того, что сотворил. Не буду я убивать безвинного человека. Не буду. И не маши своим наганом. Стреляй, сволочь. Лучше сдохну, чем душу, ни в чём не виноватую, загублю.
– Да ты и так уже её загубил, она не жилец теперь. А выживет – так нам же хуже, – сказал красавец.
– И пусть хуже! Пусть хуже! – бушлат вдруг завыл, вывалился кулём на землю, забился. – Ааааааа… Мамонька моя родная, что же я наделал?.. Что я наделал, Господи?! Прости меня, Господи! Ааааа…
– Да у него, кажется, падучая! – сказал теоретик. – И что теперь, собственно, делать?
Старший развернул к свету скрючившегося мальчика, всмотрелся внимательно:
– Ничего, оклемается. Вишь, какой впечатлительный. Давайте кончать эту музыку, а!
– И правда, хорош уже тут зады морозить, – сказал красавец.
Вынул из деревянной кобуры маузер, деловито осмотрел. Тьма вагона, словно распахнулась, поглотила его.
Звонко ударил выстрел.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Приём в посольстве
– C’est indécent! Это просто неприлично! – высокая пожилая дама в перьях поджала губы, бросила кипящий взгляд в глубь зала. – Графиня сегодня окончательно превзошла себя.
– Да-да, я думаю, если так пойдёт и дальше, Мари на очередном приёме появится обнажённой, – поддакнула женщина помоложе.
– Господи Боже, избавь нас от подобного наказания! – совсем уже юная девушка в комическом ужасе закатила густо подведённые глаза к потолку.
В окружающей их чрезвычайно пёстрой группке, состоявшей исключительно из представительниц прекрасной половины человечества, прошелестел смешок. Полетели реплики, одна другой язвительнее:
– Бедный, бедный граф фон Вартбург! Ведь он в ней души не чает!
– Ах, что вы, что вы, он давно раскусил её. Ещё когда она выделывала выкрутасы в Японии.
– Она была в Японии?