Недопесок. Юрий Коваль
таких слов у Коли голова кругом пошла, он не стал разбираться, что это за песец и откуда, он только подпрыгнул на месте, будто горячий конь ударил в землю копытом, и помчался прямиком к одинокой ковылкинской сосне, под которой маячила фигура в офицерской фуражке.
Подбежав к сосне, Коля удивился, что у дошкольника не видно никакого песца. Но, с другой стороны, он не так уж хорошо знал, на что похож настоящий песец. Да может, дошкольник его за пазухой прячет! Поэтому Коля не стал рассуждать, где у дошкольника песец – за пазухой или под шапкой.
– Ура! – закричал он. – Вот он, дошкольник Серпокрылов! Дави дошкольника!
С разгона налетел Коля на Серпокрылова, сбил в снег офицерскую фуражку. Но дошкольник был не из тех людей, которых можно было взять на ура. Он упёрся коленом в живот противника, сообразив, что наконец-то настал час, когда можно применить известный ему приём японской борьбы дзюдо.
– Стой! – закричала Вера, подбегая. – Песца замнёте!
Ей почему-то казалось, что недопёсок принимает живое участие в схватке.
Слово «замнёте» притормозило Колю Калинина. Он теперь совершенно убедился, что песец у дошкольника за пазухой. Поэтому Коля ослабил мёртвую хватку. Но дошкольник Серпокрылов точно знал, что за пазухой у него ничего нет, кроме гордого, яростного сердца. Тут Коля и попал на приём. Одним махом дошкольник перекинул его через бедро, и Коля так грянулся о землю, что вздрогнула одинокая ковылкинская сосна и увидела наконец-таки пальму на юге далёком.
Лёша поднял с земли офицерскую фуражку и сказал:
– Семь раз отмерь и лучше не отрезай.
– Я те отмерю!.. – закричал обиженный Коля, горячо поднимаясь с земли. – Я те отрежу… Я те сейчас так отрежу, что и отмеривать нечего будет!..
– А ну постой! – сказала Вера, дёрнув Колю за рукав. – Где же песец?
Большая Вера Меринова посмотрела дошкольнику Серпокрылову прямо в глаза.
Взгляда Веры Мериновой дошкольник Серпокрылов вынести не мог. Он мог сражаться с лазутчиками, мог ловить на приём Колю Калинина, спокойно мог глядеть в глаза своего папаши слесаря, но перед Верой он бледнел и терялся. Поэтому дошкольник не стал глядеть ей в глаза. Поглядел под ноги, повёл глазами по растоптанному снегу, добрался до подножия ковылкинской одинокой сосны, а там по стволу, по стволу, белочкой, белочкой, всё выше и как раз добрался до небес.
– Где песец, Серпокрылыч?
Это слово «Серпокрылыч», такое ласковое и тревожное, разбередило сердце дошкольника.
– Ты зачем отвязал песца?
И действительно, зачем? Ну зачем отвязал он песца?
– Подражнить хотел.
– Кого?
– Тебя.
О Орион! Да что же это на свете делается? Уж и подразнить нельзя симпатичного тебе человека!
– Где песец, Серпокрылыч?
– Дяденька отнял.
Сервелат
Впилась-впиявилась верёвка в шею, натянулась струной, придушила. Померк белый свет в глазах Наполеона.
– Шевелись, шевелись, собачка, – торопил человек в полушубке, тянул изо всех сил за верёвку к лесу, к оврагу,