Немецкая мечта. Ольга Шпакович
Я, честно глядя в глаза «гестаповцу», бойко отрапортовал, кто я, откуда, кто мои родители, какое у меня образование. А на вопрос – «Почему я решил служить в легионе» – я также честно ответил, что хотел бы остаться на западе, в частности, во Франции, добросовестно отслужить, получить французское гражданство и уже никогда не возвращаться в Россию, в эту «тоталитарную страну». Ребята предупреждали, что на этот вопрос лучше отвечать честно, без ложного геройства. Так, если скажешь, что готов умереть за Францию – вылетишь тут же, здесь не нужны смертники, сюда приходят не умирать, а зарабатывать. Вроде бы «гестаповца» удовлетворили мои ответы. Он вполне благосклонно кивал головой и даже довольно благодушно мне улыбнулся. Пройдя собеседование в «гестапо», я, выйдя оттуда, облегчённо выдохнул – фффууу… Вот теперь уже точно всё позади. Теперь следующий этап, когда с нами заключат контракт и мы будем носить «кепи бланш».
И каково же было моё удивление, недоумение, отчаяние, когда на другой день, во время «чёрного часа», на плацу, в списке неудачников прозвучали наши с Тарасом фамилии – Могилевский и Терещенко … Как? Почему? Я обращался ко всем в полной растерянности, но кто мог ответить на мои вопросы?.. Я чувствовал себя растоптанным, раздавленным, как маленький безобидный жук, который бежал себе по своим жучьим делам, а его раздавили и – пошли дальше, даже не заметили, а он лежит, распластанный, на дороге, только лапки ещё по инерции шевелятся, но всё слабее и слабее…
Ещё одна мечта умерла… Тяжело хоронить мечты. Я не знаю, каково это – хоронить близких людей, но мечты хоронить тяжело и очень больно…
В день отъезда я всё-таки приступил к одному из наших командиров, который, как мне казалось, выделял меня и относился ко мне с симпатией.
– Что не так? Почему? – вопрошал я.
– Ты – сильно умный, – ответил он, – такие здесь не нужны. А ты, парень, – обратился он к Тарасу, – «гестапо» не прошёл. Не знаю, какое у тебя прошлое, но нашим оно не понравилось.
Нам с Тарасом выдали обратно наши вещи и документы, а также дали каждому на руки по двенадцать тысяч франков, по двести за каждый день службы. Мы вышли за ворота учебки и вдохнули полной грудью воздух свободы, пронизанный солёным средиземноморским бризом и ароматов цветущих растений. Наконец-то вся эта муштра осталась позади! Мы с Тарасом радостно посмотрели друг на друга.
– А всё-таки хорошо, что нас не взяли, – продолжил мою невысказанную мысль Тарас, – я понял, служба в армии – это не моё.
– И не моё, – подхватил я, – терпеть не могу несвободу! Подъём в пять, отбой в девять… И всё по распорядку. Удавиться можно от скуки! Со школы терпеть не могу всякие режимы дня!
– Да, да, – поддакивал Тарас, – всё, что ни делается, всё к лучшему! Зато мы – свободны! Весь мир перед нами! И даже деньги есть на первое время, а там…
Мы не хотели в этот момент думать, что «там», решили жить текущим моментом.
– Ну, куда сейчас? – спросил Тарас.
– Поехали