Всего лишь пепел. Игорь Изборцев
малюсенький кусочек пирога, грациозно пригубила чай из синенькой фарфоровой чашечки и деликатно поинтересовалась: – А когда же у нас не воровали?
– Да не в том дело, что воруют, – Василий Петрович оставил в покое рубаху и отправил в рот основательный кусок пирога, – не в самом… факте… дело… – продолжал он, энергично работая челюстями, – дело в количестве. Скоро ведь всё украдут, что другим-то останется?
– А другие пусть честно живут. Можно, как мы, например, и на зарплату построить и дом, и баню, и даже беседку, – Ангелина Ивановна указала на остатки пирога, – сытный стол, наконец…
– Ан нет, поделом вам! – воскликнул вдруг Василий Петрович и с силой ткнул пальцами в столешницу. – Всем ворам дали срока, в совокупности двадцать четыре года! Вот это я понимаю! Учитесь там за колючкой культуре!
– Кстати о культуре, – Ангелина Ивановна аккуратно промокнула губы салфеткой. – У Юрика нашего в школе предлагают предмет экспериментальный ввести, «Основы православной культуры» называется, мнение родителей спрашивают. Мы что скажем?
– Культура – это нормально, – недорасслышав, махнул рукой Василий Петрович, не отрывая глаз от газеты, – пусть и наш балбес культуре поучится, но без фанатизма, нам мужик нужен, а не Макаренко.
– Значит, соглашаемся, – Ангелина Ивановна удовлетворённо кивнула, – я тоже так подумала: не убей, не укради, не прелюбодействуй – это каждому хорошо бы усвоить, а то столько в мире гадости расплодилось, ступить некуда.
– Что? Какое такое «не прелюбодействуй»? – Василий Петрович поднимался из-за стола, словно встающий на дыбы конь – грозно и неотвратимо. – Какое «не убий»? Поповское что ли?
– Почему поповское? – сникла Ангелина Ивановна. – Это просто культура, развитие представлений о том, что есть добро и зло, хорошее и плохое.
– Вот я вам враз устрою «хорошее и плохое»! – Василий Петрович с размаху грохнул кулаком по столу. – Что за мракобесие? Мы в двух шагах от двадцать первого века, а ты мне о религии. Они ж науку, передовую мысль на кострах жгли!
– Вася, это в средние века было, – Ангелина Ивановна примирительно погладила мужа по руке, – да и не в России. А у нас, ты же слышал, сколько духовенства уничтожили. А церквей сколько разрушили, закрыли? А ведь там только доброму учили.
– Хватит болтать! – Василий Петрович несколько раз резко взмахнул рукой, так что супруга в испуге отшатнулась. – Тысячу лет они дурили мозги народу! Учили-учили! И что? Европа строила дворцы, заводы, у них – Париж, Версаль, Рембрандт, Шекспир! А у нас? Дурдом на кривой версте? Пьяная слобода? Рабов из людей делали? Была б моя воля, я б их опять на Соловки!
– Что ж ты говоришь! – Ангелина Ивановна в ужасе прикрыла лицо руками. – Как это на Соловки? У нас что же, умных людей нет, писателей, поэтов? Чайковский, Достоевский, Чехов! А Патриарх? С ним же сам президент встречается, благословение берёт.
– Это политика, – Василий Петрович с силой ударил правым кулаком по левой