Литература (Русская литература XIX века). 10 класс. Часть 1. Коллектив авторов
греховно было,
С надеждою, что жив его спаситель – Бог.
Основа этой дружбы, ее сердечный корень – чувствительность. Та самая чувствительность, которой посвятил свою повесть Карамзин. И есть нечто глубоко символическое в том, что у истоков новой русской прозы и новой русской поэзии стоят два произведения – «Бедная Лиза» Карамзина и «Сельское кладбище» Жуковского, воспевающие один и тот же идеал – идеал чувствительности.
Между прочим, с точки зрения зрелого европейского романтизма это далеко не главная добродетель. Впечатлительность – да, вдохновение – да, конфликт с пошлым миром обыденности – да, предпочтение стихии покою – да. А вот мягкая чувствительность романтику, как правило, чужда. Но в том и состоит особенность русского романтизма, что он (во многом благодаря именно Жуковскому) предпочел не отказываться от высших достижений сентиментальной эпохи, не доходить в решении романтических проблем до последнего предела. И лишь спустя два литературных поколения Михаилу Лермонтову предстояло договорить недоговоренное Жуковским, пройти по романтической дороге до ее рокового итога.
Вспомните стихотворение Державина «На смерть князя Мещерского» и сопоставьте его с элегией Жуковского. Какая строчка из «Сельского кладбища» почти дословно повторяет строку из стихотворения Державина?
Почему тема смерти у Державина звучит страшнее и трагичнее, чем у Жуковского? Что оба поэта противопоставляют неизбежности смерти.
Баллада «Людмила» (1808)
Когда Жуковский приступал к работе над «Людмилой» – самой первой своей балладой, в русской поэзии уже было написано несколько произведений этого жанра. Однако все они скорее относились к области поэтического эксперимента; их авторы словно говорили себе: в других жанрах я сочинять умею, дай-ка попробую еще и в этом. Жуковский подошел к работе в новом жанре совсем иначе. Он много читал, думал, готовился – и потому результат оказался столь значительным.
За основу он взял одну из самых знаменитых эталонных европейских баллад, «Ленору», немецкого поэта эпохи «бури и натиска» Г. А. Бюргера. Участники этого литературного движения в Германии 1770—1780-х годов (среди них – выдающийся собиратель немецкой народной поэзии И. Г. Гердер, поэты И. В. Гёте и Ф. Шиллер) боролись с классицизмом, стремились изображать сильные человеческие страсти, изучали немецкий фольклор. Но их еще нельзя было назвать полноценными романтиками: они не задавали человечеству заведомо неразрешимых вопросов, не упивались собственным разочарованием в жизни. И Жуковский, находившийся у истоков русского романтизма, не случайно опирался на предромантиков – Грея, Бюргера, Шиллера.
Немецкая народная поэзия знала множество так называемых страшных легенд о женитьбе мертвеца на живой девушке. Нарождающийся романтизм с его презрением ко всему слишком нормальному, чересчур разумному и приглаженному охотно воспользовался этими колоритными (и весьма жутковатыми!) сюжетами. Помимо всего прочего, это давало немецким поэтам-предромантикам и ранним романтикам возможность заново пережить всю силу