Блюз среди звезд. Юрий Тарарев
тебе секрет – из рюкзака, как же можно идти в горы с красивой девушкой без вина!?
– Ты опять начинаешь?
– Да нет, продолжаю. Продолжаю тебя лечить, после такого переохлаждения надо согреться изнутри, и нет ничего лучше вина.
– Ну разве что согреться, – согласилась Надежда и взяла из его рук пластиковый стаканчик с рубиновой жидкостью, переливающейся в свете костра таинственными тенями.
– За наше неудавшееся путешествие к вершине этой горы, – провозгласил тост Артём.
– Нет, это звучит грустно, лучше за приключения во время путешествия к вершине и обратно.
Артём возражать не стал, они выпили. Надежда сделала один глоток, но Артём уговорил её выпить до дна.
– Иначе не подействует, настаивал он.
Вино разлилось по жилам теплом, в голове зашумело, бутерброды показались самой лучшей едой, которую когда-либо пробовала Надежда, вместе с теплом пришла расслабленность. Артём почувствовал перемену настроения и налил еще по стаканчику.
– За тебя, Наденька.
На этот раз уговаривать её не пришлось. От второго стаканчика Надежде стало очень хорошо и даже жарко, все страхи рассеялись. Она расслабленно привалилась к Артёму. Он осторожно обнял её одной рукой, но реакции не последовало. Тогда он решил действовать дальше: повернулся к лежащей на его плече головке Надежды и поцеловал очень осторожно. Надежда вздрогнула, но не отстранилась. Целуя, он начал гладить плечи, не позволяя себе пока большего. Надежде было хорошо, её бросило в жар, ей нравились поцелуи, а прикосновения Артёма отдавались во всем её молодом теле непонятными ощущениями; сознание постепенно куда-то уплывало.
«Что со мной?» – спрашивала она себя и не могла ответить. Сил остановить Артёма не было, тело уже не повиновалось и разгоралось всё с большей, неизвестной пока Надежде, силой. Артём осторожно справился с узлом на груди, и плед упал на землю, открывая обнажённую грудь с напрягшимися в ожидании чего-то розовыми сосками. С губ Надежды слетел сладострастный стон, остановить Артёма она уже не могла, да и не хотела, тело ей не повиновалось. А Артём, почувствовав это, уже ласкал соски. Грудь Надежды была готова взорваться от напряжения.
«Как же хорошо», – подумала Надежда, когда её пронзила волна сладострастия от прикосновений руки Артёма, проникшей в её мизерные трусики. А Артём, добравшись до последней преграды, потихоньку ласкал лоно Надежды, истекающее соком желания. Но торопиться было нельзя. Низ живота свела судорога желания, Надежда в экстазе задвигала бёдрами, реагируя на руку, которой он ласкал её. Артём понимал, что если Надежда сейчас удовлетворится и придёт в себя, то всё может закончиться, и он не добьётся главного – её. Надежда ничего не слышала и не видела, только какой-то розовый туман, в котором она плыла и плыла, сознание было где-то далеко, а Артём целовал грудь, снимая с неё трусики. Избавившись от последнего препятствия, он освободился от плавок сам, лёг на Надежду сверху, взял своё напрягшееся мужское естество и начал вводить в лоно Надежды. Она закричала, сладострастно изогнувшись. В этот момент