Луна и пес. Игорь Корольков
что у вас?
– Спирт и коньяк.
– Коньяк.
Раппопорт ополоснул кружки из-под чая, вынул из стола начатую бутылку «Арарата».
– Как вы со всем этим живете, профессор? – спросил Кент.
– Привык.
– Разве к этому можно привыкнуть?
– Ко всему можно привыкнуть. Яд всегда был оружием королей.
Профессор и журналист столкнули кружки. Коньяк пощипал горло, приятно осел в желудке.
– Люблю коньяк, – сказал Раппопорт. – Он углубляет взгляд.
– Больше, чем это?
Кент кивнул на электронный микроскоп.
– Гораздо.
Профессор снова плеснул в кружки.
– Вы намерены писать о смерти Куталии? – спросил Раппопорт.
– Ну да, – ответил Кент.
Профессор провел рукой по шершавой поверхности стола, словно пытался его разгладить. Кент обратил внимание, что пальцы ученого изъедены кислотой.
– В известном вам департаменте работают очень обидчивые люди, – сказал профессор.
– Это их проблемы.
– Но они могут стать вашими.
– Что вы советуете?
– Забудьте об этой истории.
Кент помолчал.
– Это трудно, – сказал он.
– Это совсем не трудно, – возразил Раппопорт. – Достаточно представить, что с вами может случиться.
– А что может случиться?
– Мало ли! Например, получите письмо, пропитанное этой заразой.
– Спасибо, что предупредили! Я не буду вскрывать почту.
– Они придумают что-нибудь другое.
Профессор подлил в стаканы коньяк, отпил.
– Представляете, – заговорил он, – тысячи людей, умных, образованных, работают над тем, как изобрести яд. Вечером, усталые, возвращаются домой, ужинают, играют с детьми… Мы их встречаем в метро, в магазинах и не подозреваем, что эти милые люди посвятили свою жизнь тому, чтобы тихо убивать.
– Может, они не знают, как используют то, что они изобретают?
Профессор вскинул обе руки.
– Я вас умоляю!
– Тогда во имя чего?
– Не думаю, что они это делают во имя чего-то. Просто им нужно кормить детей.
Кент задумался.
– Нет, – сказал он, – у них должно быть какое-то оправдание. Наверное, они это делают во имя Родины.
Профессор поставил кружку, встал, сунул руки в карманы халата, нервно прошелся по комнате.
– Они убили моего отца, деда, двух дядей. Родине стало от этого лучше?
В наступившей тишине было слышно, как дергается секундная стрелка настенных часов.
– Послушайте совета старого еврея, – сказал профессор. – Бросьте эту затею. Мне будет жаль, если с вами что-то случится. У вас хорошие глаза.
Кент повертел в руке пустую кружку. Разлил остатки коньяка.
– Давайте выпьем, профессор! И да поможет нам Бог!
Пожимая на прощание руку Рапопорта, Кенту показалось, что он пожимает горстку косточек, обернутую пергаментной бумагой.
Утро следующего дня началось так же противно, как и предыдущее. Уже допивая чай, Кент мысленно