Шелковая жизнь. Алексей Хабаров
не таяли…
Но вот уже огромные хлопья посыпались так, что у меня зарябило в глазах. Пушистыми и белыми становились крыши, деревья, виноградник, собачья будка, кусты живой изгороди и дорожки, мощёные кирпичом.
Даже на бельевых верёвках, между зимующими прищепками, налипли снежные шлейфы. Ещё чуть – чуть – и верёвка от тяжести перекрутится, снегом вниз, а прищепками вверх.
Опять светло вокруг.
Всё тонет в снежном пуху.
Ветерок над крышами затеял настоящую пургу.
Пролёт воробьишки под деревом – вихрь.
Горлинки обрушили с ветвей целую лавину…
Но снегу на деревьях меньше не становилось.
Он всё падал, падал и падал…
…Прямо напротив окна, на винограднике, как подарки на ёлке, висели тяжёлые, изжелта – розовые кисти. Уже припорошенные. Надо было спасать их, пока не сорвались или не замёрзли. Я выбежал во двор. Установил под виноградником стремянку, забрался на верхнюю ступеньку – и потянулся за гроздьями. Холодные ветки захрустели под моими пальцами. Снег сыпался прямо в лицо…
Некоторые ягоды на самой большой кисти уже подвялились и сморщились. Между ними спала оса в полосках жёлтого и сургучного цвета. Я встряхнул гроздь – и оса, вяло шевеля лапками, упала в снег…
Уложил кисти в тазик и потащил в дом – на кухню.
Затем я вернулся. За осой.
Как же я мог оставить её на снегу!
Веточкой скатил полосатую на гнутую почтовую открытку. Перенёс в ящик под крыльцом – на мягкую подстилку из сухих листьев. Укрыл. Сложил рядом несколько опавших виноградин – на завтрак.
Пусть отоспится до весны.
Снегопад не ослабевал. Дорожки полностью замело…
…Я опять перед окном. Гляжу через стекло на летящие снежинки и грею замёрзшие руки и ноги на батарее. Кисти забавно совпадают с рельефом её горячих чугунных рёбер. «Конгруэнтность!» – вспомнил я новое слово, которое узнал на вчерашнем уроке геометрии…
Но разве можно долго усидеть дома в такую погоду!
Через двор, напротив нашего – бабушкин дом. В нём, также напротив окна, сидит и ждёт меня братец Петуханчик. Сидит – я уверен. Надо ему позвонить.
Между нашими домами протянут тонкий провод, который соединяет детские телефонные трубки. Они заграничные. На трубках – буквы: «Сделано в ГДР». Связь работает без батареек. Звук есть – но звонка вызова нет. Приходится кричать прямо в микрофон. Если очень громко – есть шанс, что на другом конце услышат и возьмут трубку. Громче всего получается слово «ку – ку – ку!»
Мама кричит своей маме – моей бабушке несколько раз, пока она не возьмёт трубку.
– Ку-ку-ку-у-у! Мама! У тебя уксус есть девятипроцентный?
– Ку-ку-у-у! Марка к телефону! – так бабушка зовёт моего папу, потому что городской телефон есть только в её доме.
Но громче всех орать получалось у детей. Нас даже взрослые просили покричать «ку – ку – ку», а потом отбирали трубку и сами разговаривали.
– Ку-ку-ку-у-у! Петька! Ку-ка-ре-ку-у – у! – это уже я зову Петуханчика.
Не слышит…
Точно