После капитализма. Будущее западной цивилизации. Константин Фрумкин
нет очевидных аргументов, с помощью которых можно было бы однозначно доказать, что подобный сценарий преодоления рыночного обмена совершенно невозможен. Но на самом-то деле такой феномен, как «творческий труд», с научной точки зрения мало изучен. Многочисленные мыслители, уповающие, что он преобразит социальный строй, – от Оскара Уайльда до Владислава Иноземцева– пользуются примерно теми представлениями о творчестве, которые были заложены еще романтиками в начале XIX века. А представления эти во многом представляли собой идеологию нарождавшегося и осознававшего свою автономию сословия представителей творческих профессий. Писатели, художники и философы не только зарабатывали своим ремеслом, но и создавали сказку о себе как о бескорыстных, гипермотивированных и готовых на чудеса самопожертвования «сверхтружениках». Да, множество наблюдений за творческими людьми подтверждает правомерность этой «сказки». Но из этого еще не следует, что мы имеем право на универсальные выводы о человеческой природе.
Какому проценту населения доступны радости творческого труда? В какой степени эта склонность к творчеству предопределена наследственностью? В какой степени мотивация к творческому труду связана с материальным вознаграждением? В какой – с удовлетворением честолюбия? Ответов, выходящих за пределы бытовых наблюдений и беллетристических штампов, нет, серьезных социологических, психологических и экономических исследований творческого труда не известно, и, во всяком случае, они не находятся в «обороте» у занимающихся посткапитализмом авторов.
Научная фантастика, как известно, предлагает и такие пессимистические сценарии, в которых вытеснение рутинного, малоинтеллектуального и тяжелого труда часто сопровождается вытеснением человека из сферы труда вообще. В этом случае радости творчества будут доступны лишь меньшинству, оставшемуся в сфере производства, а остальные будут обречены на безработицу/безделье. Говоря языком научной фантастики, надежды на торжество творческого труда во многом связаны с тем, что машины могут лучше человека выполнять рутинные функции, но не могут достигнуть этого в творчестве. Однако в наши дни, когда компьютеры начали обыгрывать чемпиона мира в шахматы и когда ставится вопрос о конструировании компьютеров, превосходящих человеческий мозг по совокупной информационной мощи, такой уверенности уже нет. Возникают опасения, что раньше, чем в мире исчезнет необходимость в рутинном физическом труде, в наиболее развитых странах технические системы начнут вытеснять людей творческого труда.
Многие авторы, приветствующие распространение высококвалифицированного, ориентированного на информацию и креативного по сути труда и видящие в нем исток новых общественных отношений, думают не только и даже не столько о новой мотивации трудовой деятельности, сколько о социальных последствиях распространения творческих профессий и, в частности, о новом типе взаимоотношений «управляющих и управляемых».
Так