ИЦА. Анна Евдо
же жалко этого пёсика? – всхлипывала младшая девочка, уткнувшись в плечо Ани.
– Очень, – шмыгнула носом старшая.
Принёсший лопату и оставшийся с ними Димка отвернулся к воде.
– Как ты можешь плакать о щенке и сама же убивать уточек и заек? – подняла к ней свои опухшие глаза девчушка.
– Аленькая, это такой закон жизни. На выживание. Собаки охотятся с человеком вместе на тех же уток. Просто для развлечения я никого убивать не буду. Но добью ту же собаку, если без шансов для неё выжить. Похороню, как этого безымянного бедолагу. И накостыляю тому, кто его сбил, если узнаю.
Она несколько раз видела издалека того взрослого парня, Егора. Непроизвольно примеряла его имя к другим, но никому оно так не подходило, как ему. Резкое, краткое и значимое. Как и он сам, каким запомнился ей, девочке, впервые получившей защиту и поддержку в тот самый момент, когда их так хотелось и совершенно не ожидалось. Он жил в соседнем посёлке, но его группировка рассекала на мотоциклах по всей округе. Их уважали, боялись и слушались.
Из-за него Аня обратила пристальное внимание на мотоциклы. Заинтересовалась ими и вместе с Васей разобралась с отцовым старым мотиком, по округе ездить начала самостоятельно с пятнадцати лет. Недаром мотоциклы сравнивали с железными конями. Определённо, была в них своя породистость. Рёв, скорость и манёвренность. Возможно, так ей казалось со стороны, когда на своём мотоцикле проносился Егор. Уже несколько лет, как парень перебрался в город. Она узнала от пацанов, с чьими старшими братьями он дружил. Сначала по его примеру, а позже она сама пропиталась привязанностью к этим рычащим машинам. Освоившись, прочувствовала, что с мотоциклом можно было слиться воедино, вжаться грудью в бак, словно в лошадиную шею, сжать ручки руля, сдавить ногами бока и ударить шпорой, выбивая все лошадиные силы в галоп.
Васька гонял её по бездорожью, по полям, заводил в лес. Она ловила паутину, хлёсткие ветки, отбивала мягкое место и промежность на кочках и колдобинах, корнях и выбоинах, вылетала из седла пару раз, на что приятель лишь подзуживал, что будь она парнем, взбила бы яйки в пышную пену, а так её девчоночность – преимущество и фора перед мужиками. Наевшись пауков и иголок, она научилась их обходить и рот держать на замке. Мальчишки называли её дикаркой, но уважали, что наравне с ними моталась, порой не выбирая дороги, на грязь и дождь никогда не жаловалась, не ныла по девчачьим пустякам.
Девчонки, наоборот, её сторонились. Поглядывали, шушукались за спиной, но напрямую не шли ни на контакт, ни на конфликт.
Голос Ани с детства, от природы, был, на удивление, низким для её тщедушного тела. Фигура менялась, а голос оставался прежним. Она носила короткую стрижку, не пользовалась косметикой, ходила чаще в штанах и свободных футболках. Правда, следила, чтобы ногти не отрастали и всегда оставались чистыми. Терпеть не могла грязные руки с чёрными ободками на пальцах, как и немытые волосы и тела. «Слаще морковки ничего не едала, а туда же, в чистоплюйки метит. Баню и горячую воду ей подавай каждый