Маленькое Чудо. Патрик Модиано
не поднимутся на поверхность. Может быть, и она тоже не покидает метро «Шатле» весь день. Она стояла в телефонной будке, а я наблюдала за ней. Как и в прошлый раз, она дозвонилась не сразу. И снова набрала номер. Она что-то говорила, но это длилось не так долго, как в первый вечер. Потом резко повесила трубку. Вышла из кабины. Не завернула в кафе. Она шла по авеню де Пари все той же балетной походкой. Мы приближались к метро «Шато-де-Венсен». Почему же она не ездила сразу до этой станции, до конечной? Из-за телефона-автомата и кафе, где любила выпить кир перед возвращением домой? А в другие вечера, когда я была здесь и не видела ее? Ну конечно же, она выходила в эти вечера на «Шато-де-Венсен». Нужно с ней заговорить, иначе она в конце концов заметит, что за ней кто-то следит. Я подыскивала фразу как можно короче. Я скажу: «Вы называли меня Маленькое Чудо. Вы не можете не помнить…» Мы были уже совсем близко от кирпичного дома, и, как в первый вечер, я не нашла в себе сил к ней подойти. Наоборот, я даже отстала, чувствуя какую-то свинцовую тяжесть в ногах. И одновременно облегчение – по мере того как она удалялась. На этот раз она не пошла в магазин покупать консервы. Она пересекла двор, а я осталась за оградой. Двор был освещен одной-единственной лампочкой над дверью подъезда А. В этом освещении пальто снова становилось желтым. Она слегка сутулилась и шла к подъезду А еле-еле, почти плелась. Мне вспомнилось название книжки, которую я читала, когда меня звали Маленькое Чудо: «Старая цирковая лошадь».
Когда она скрылась в доме, я вошла в ворота. Слева на стеклянной двери висела дощечка. Список жильцов в алфавитном порядке – фамилия и подъезд. За стеклом горел свет. Я постучала. Дверь приоткрылась, и появилось женское лицо – с черными, коротко стриженными волосами, довольно молодое. Я сказала, что ищу даму, которая живет в этом доме. Одинокую, в желтом пальто.
Вместо того чтобы захлопнуть передо мной дверь, консьержка сдвинула брови, словно пытаясь сообразить.
– Это, наверно, мадам Боре. Подъезд А… забыла, какой этаж.
Она провела пальцем по списку. Показала фамилию. Боре. Подъезд А. Этаж 5. Я пошла через двор. Когда я услышала, что у консьержки закрылась дверь, я повернула назад и выскользнула на улицу.
В тот вечер в метро всю дорогу обратно я была уверена, что помню эту фамилию. Боре. Да, похоже на фамилию человека, который, как я понимала когда-то, был братом моей матери, некий Жан Боран. Он брал меня по четвергам[3] к себе в гараж. Совпадение? Однако фамилия матери, указанная у меня в метрике, Шовьер. А О’Дойе – фамилия вымышленная, нечто вроде сценического псевдонима. Он относится к тому времени, когда и меня звали Маленькое Чудо… У себя в комнате я снова стала рассматривать фотографии, открыла ежедневник и записную книжку, лежавшие в старой коробке из-под печенья, и в середине ежедневника наткнулась на листочек бумаги, вырванный из школьной тетрадки, – хорошо мне знакомый. Запись сделана синими чернилами, очень мелко, чужим почерком. Сверху имя: ОЛЬГА ШОВЬЕР.
Четверг во французских школах был раньше свободным днем.