Агасфер. Золотая петля. Том 2. Вячеслав Каликинский
всех курильщиков. Вместе с ними в первом отсеке вагона ехал одетый в приличную серую пиджачную пару – явно с чужого плеча – болезненно худой гражданин лет пятидесяти с усами, торчащими метелками. Гражданин этот своими манерами и поведением был настолько похож на одного из «бывших», что красноармейские патрули, проверявшие документы у пассажиров на каждой узловой станции, неизменно обращали на него свое пролетарское внимание и документы его рассматривали едва не под лупой. Дело доходило до того, что гражданину несколько раз предлагали сойти с поезда для «разбирательства и уточнения личности», и тогда один из перетянутых ремнями сопровождающих отводил начальника патруля подальше от чужих ушей и, предъявляя свой, весьма весомый мандат, бесцеремонно объяснял ошарашенному «пролетарскому» оку что-то на ухо. После этого патруль, краснея и бормоча извинения, поспешно покидал вагон, отыгрываясь на прочих подозрительных личностях.
Нельзя утверждать, что охраняющие «бывшего» гражданина чекисты были проникнуты к объекту своей заботы особым расположением. Они тоже не сомневались в том, что «подопечный» гражданин Маштаков никогда не был пролетарием умственного труда, а имел самое непосредственное отношение к «бывшим». Однако документы у Маштакова были в полном порядке, а у чекистов был ясный приказ: обеспечить означенному гражданину беспрепятственный проезд до места назначения и снабжение его усиленным пайком по категории военного летчика. Вместе с тем чекистам было поручено следить за Маштаковым с тем, чтобы он сдуру не попробовал сбежать.
Лишь один из сопровождающих, старшой, знал подлинное имя своего подшефного пассажира и то, что на самом деле в столицу он был привезен прямо с тюремной шконки. Знал он и то, что бывший генерал-майор при царском министерстве внутренних дел в свое время был начальником Петербургского охранного отделения и виртуозом допросов, сумевшим «сломать» и сделать сексотами не один десяток «несгибаемых» пламенных революционеров-подпольщиков. Знал он и о нынешнем задании экс-генерала Герасимова, а также и о том, что его ждет в случае профессиональной неудачи. А скорее всего – ждет в любом случае, ибо такие свидетели для советской власти было вредны и подлежали уничтожению.
Всякий раз, получая свой дневной паек, Маштаков-Герасимов смотрел на окружающих взглядом затравленного зверька. Усиленное питание чрезвычайно смущало пассажира в штатском. Поначалу он несколько раз порывался как можно деликатнее выложить свой пай на общий с чекистами стол, но тут же получая малоскрываемый презрительный отказ.
Кое-кто из сопровождающих взял в дорогу корзинки и свертки с нехитрыми домашними припасами – несколько картофелин, репчатый лук, «благоухающую» и весьма ржавую селедку, небольшие шматы сала. На станциях чекисты по жребию бегали к местным «королям»-начпродам[8], кричали и стучали кулаками, требуя пайковые припасы. Однако у вокзальных интендантов вопросов не вызывали только продуктовые спецкарточки
Начпрод – должность в Красной армии – начальник продовольственного снабжения.