2014. Книга о любви и о войне. Илья Данилов
и перьевая ручка. Фиолетовые чернила впитывались в клетчатые странички тетради. Так я открыл для себя таинство письменного слова. Макать перо в чернила, сушить страничку после написанного. В этом было настоящее искусство создания слов. Этим мое образование, в сущности, и завершилось. Слова «косинус» или «параллелограмм» значили для меня не больше, чем инопланетный язык.
Десять лет в школе прошли для меня каким-то неясным мороком, но родительская смерть неожиданно принесла пользу. На журфак Шевченковского университета меня приняли по сиротской квоте. Экзамены я нипочем бы не сдал.
Бабушка умерла, когда я учился на первом курсе. Смерть ее прошла для меня незаметно. На похоронах я не был и дом видел с тех пор только раз. Крыша начала проваливаться и поросла мхом.
Желание путешествовать тоже сжалось во мне в комок вместе с остальными желаниями. Я не знал, как мне начать что-то делать. Мне просто хотелось. Наверное, еще и поэтому я решил стать журналистом. Я хотел стать журналистом, чтобы рассказать всем… обо всем. Чтобы каждая обида, нанесенная властью, не осталась безымянной, чтобы старушки, у которых отняли последнее, не плакали в одиночестве. Ну и кроме того, журналисты везде ездят и много видят всякого разного, считай путешествуют.
Один из студентов филфака КНУ, по имени Егор, выпускал газету «Универ». Ее четыре странички верстали в пейджмейкере и распечатывали на принтере тиражом не менее 10 экземпляров. К массовому читателю газета попадала, когда Егор вывешивал ее на университетской доске объявлений. В первых номерах газеты была исключительно полезная информация – путеводитель по университету. Где находится буфет и где искать туалет, и где какая кафедра. Но это было сделано здорово и очень понятно. Я даже некоторое время хранил эту газету, стыренную мною с доски объявлений. Но даже из-за этого с Егором провели разъяснительную беседу в деканате о том, что нельзя выпускать газету, если она не зарегистрирована в министерстве юстиции. Наши профессора, на парах воспевавшие независимость, демократичность и свободолюбие украинского народа, были настолько испуганы одной только возможностью вмешательства всемогущей руки прокуратуры, что считали опасным даже выпуск путеводителя по университету в 10 экземплярах.
Егор свою деятельность не прекратил. Напротив, мы с ним вместе написали статью о том, что в столовой продают булочки из непропеченного теста, а в гардеробе не хватает крючков для одежды. Если бы мы забросали ректора тухлыми яйцами, думаю, шума было бы меньше. Седовласый проректор с большой головой и красными глазками пьющего человека, в ультимативной форме потребовал закрытия газеты под угрозой отчисления. Мы не знали, как отстоять свою свободу слова. «Универу» пришлось закрыться. Универ потерял в моих глазах половину своей привлекательности. За каждой фразой о гражданском долге и необходимости идти на выборы сквозила ложь и трусость маленького человека, которого могут лишить кафедры.
Спустя пять дней Егор принес мне газету «А5», которая