2014. Книга о любви и о войне. Илья Данилов
заряжали местные ячейки украинских националистических партий, штабами служили партийный штабы. Это был второй эшелон добробатов, который должен был прийти на смену более раскрученным «Донбассу», «Айдару», которые несли огромные потери в донбасской мясорубке. А пока террбаты ожидали отправки на фронт, их приставили к патрульно-постовой службе, чтобы чем-то занять, и они не разбежались. Теперь вместо традиционного патруля из троих ППСников в серой форме, по городу зачастили патрули, возглавляемые одним срочником-милиционером, которого сопровождали двое террбатовцев. Отличить их можно было было без всяких знаков различия. Милиционер был маленький, худенький, из воротника слишком большой рубашки торчала тоненькая шея. Террбатовцы же напротив были вполне упитанны. Вооружен патруль был резиновой дубинкой, которую носил на ремне ППСник. Зато террбатовцы со всем пролетарским вдохновением наряжались в камуфляжи и тактическое снаряжение, которое им тоннами подвозили волонтеры. Помимо патрульной службы, террбатовцы несли службу на блок-постах.
С появлением в Новороссии первых блок-постов, это поветрие массово охватило Украину. В каждом городе, от мала до велика, на въездах и выездах появились блоки, иногда по несколько штук. Иногда белыми мешками с песком были укреплены посты ДПС, иногда груды мешков с накинутой сверху маскировочной сеткой вырастали просто посреди дороги. На ментовских постах службу несли совместно автоинспекторы и «гражданские активисты». Инспекторы работали в обычном режиме, активисты реализовывали застарелые комплексы, демонстрируя абсолютную беспомощность в экстремальных ситуациях и шизоидно-параноидальный синдром в принципе.
Блоки с ДПСниками усиливали бронетехникой. Как правило, из-за мешков выглядывал БТР. На ключевые блоки пригнали даже «Шилки». Правда, агентура из числа активистов сообщила, что ресурса у «Шилок» хватило только на то, чтобы своим ходом добраться до блок-постов. Теперь их даже передвигать боятся во избежание поломок. Однако БК у «Шилок» заряжен по полной. Если бы воины Новороссии действительно начали штурмовать украинские города, собранная информация могла бы иметь значение. Однако по факту все агентурные сведения остались всего лишь свидетельствами патологического расстройства психики укроактивистов.
Активист останавливал водителя. Тот недоуменно смотрел на инспектора ДПС. Инспектор прикладывал руку к фуражке: «Претензий нет». Активист загораживал дорогу. Водитель переспрашивал: «Я могу ехать?»
– Можете ехать, – подтверждал инспектор и стыдливо отворачивался.
И тут водитель попадал во власть активистов. У него грубо требовали документы, объяснений, куда следуете и зачем, открыть багажник. Попытки объяснить, что «инспектор же сказал, что претензий нет», приводили к увеличению градуса агрессии. Попытки выяснить личность допрашивающего и вообще его право останавливать, обыскивать, допрашивать разбивались о железное «я – активист». Милиция стояла рядом